– «Ранен» – не совсем точное слово, – сказал он, будто усмехаясь какой-то шутке, понятной ему одному. – Вы видели мушкет этой гадины, – он указал стволом своего пистолета. – Видели штык в два дюйма шириной? Что ж, прежде чем отправиться в пекло, выродок попа и шлюхи нашел время им продырявить мне кишки.

Гусар откинул доломан, закрывавший живот, и Фредерик побелел от ужаса. Штык вошел в правую ногу чуть повыше бедра, распорол внутренности и торчал из живота. В жуткой ране, полузакрытой сгустками крови, виднелись кости, жилы и порванные нервы. Гусар кое-как перетянул бедро ремнем, надеясь остановить кровотечение.

– Сами видите, господин подпоручик, – сказал он, вновь прикрывая рану доломаном. – Дело мое труба. К счастью, мне не так уж больно: тело как будто спит. А смешнее всего то, что никаких важных частей штык не задел; похоже, я умираю от простой кровопотери.

Ветеран был холоден и спокоен – так спокоен, что Фредерику стало страшно.

– Вам нельзя оставаться здесь, – заявил он, не слишком хорошо понимая, куда и как сможет доставить раненого. – Я выведу вас отсюда, найду помощь. Это… Это просто какой-то кошмар.

Гусар пожал плечами. Собственная участь нисколько его не волновала.

– Вы ничего не сможете сделать. Здесь, под деревом, мне, по крайней мере, удобно.

– Вас, наверное, можно вылечить…

– Не говорите глупостей, подпоручик. Я здесь торчу целый час, вокруг сплошная грязь, так что заражение гарантировано. За двадцать пять лет я повидал достаточно, чтобы не тешить себя пустыми надеждами… На этот раз старине Арману выпали скверные карты.

– Если я не приведу подмогу, вы точно умрете.

– С подмогой или без нее, а я, почитай, уже покойник. Мне вовсе не улыбается брести неведомо куда, волоча за собой кишки. Здесь тихо и спокойно. Вы лучше позаботьтесь о себе.

Оба надолго замолчали. Фредерик сидел на земле, обхватив колени. Гусар закрыл глаза и, казалось, забыл о существовании юноши. Наконец Фредерик встал на ноги, поднял саблю и подошел к раненому.

– Я могу что-нибудь для вас сделать, прежде чем уйду?

Гусар медленно открыл глаза и удивленно посмотрел на Фредерика, будто не ожидал, что он все еще здесь.

– Думаю, что да, – ответил он, приподняв свой пистолет. – Я потратил все пули на эту сволочь, а мне хотелось бы иметь хоть одну на случай, если сюда кто-нибудь забредет. Вы не могли бы зарядить его? Все, что нужно, в моей седельной сумке.

Фредерик взял пистолет за длинный ствол и направился к мертвой лошади. Он быстро разыскал пороховницу и мешочек с пулями. Зарядив оружие с помощью шомпола, юноша вернул пистолет раненому и заодно отдал ему пороховницу и пули.

Гусар бережно взял оружие, взвесил его на руке и попробовал прицелиться.

– Что-нибудь еще? – спросил Фредерик.

Раненый снова посмотрел на молодого человека. Теперь в его глазах была горькая насмешка.

– В Беарне есть деревушка, где живет одна славная женщина, а муж у этой женщины солдат, и он сейчас в Испании, – сообщил гусар, и Фредерику показалось, что голос слегка потеплел – но лишь на миг, не больше. – Возможно, вы, господин подпоручик, слышали об этой деревне или даже проезжали мимо… Не важно. По правде говоря, вряд ли вы надолго меня переживете. Что-то я сильно сомневаюсь, что вам предстоит вернуться во Францию.

Фредерик с изумлением глядел на ветерана:

– Как вы сказали?

Гусар закрыл глаза и вновь облокотился на ствол дуба.

– Убирайтесь, – приказал он чуть слышно, но твердо. – Оставьте меня в покое.

Потрясенный Фредерик двинулся прочь с саблей в руках. Миновав трупы лошади и партизана, он решился обернуться. Гусар сидел неподвижно, опустив веки, не выпуская из рук пистолет, равнодушный к опасности, войне и самой жизни.