Размеры подвластной готскому царю территории оказываются слишком обширными, чтобы не заставить многих историков (например, того же академика Рыбакова) усомниться в их достоверности. Тем не менее, ничто не мешает нам признать, что готы предприняли попытку покорить и удержать ее. В пользу нашей версии говорят следующие факты.

Подконтрольная готам Германариха область Нижней Оки простиралась вплоть до Волги (именуемой в древности, до прихода кочевых тюрков-болгар, по которым ее переименовали, «великой рекой Ра»). А затем – от излучины Волги вверх по течению Камы и далее за притоки Камы – реки Чусовую и Белую – до золотоносных Уральских (в древности – Рифейских, или Рипейских) гор. Благодаря своим месторождениям драгоценных металлов (прежде всего – залежам серебра) и высоко ценившихся в Древнем и Античном мире самоцветов (яшмы, малахита, изумрудов и др.) данные земли с незапамятных времен привлекали торговцев, совершавших ради наживы столь дальние путешествия. Не менее ценными предметами вывоза из этих отдаленных от античной Ойкумены-Экумены областей были продукты бортничества (пчеловодства) – мед и воск, а также пушнина. Весьма вероятно, что высылаемые готами военные экспедиции были направлены на захват в готские руки этой торговли и использования ее для собственного обогащения. Данная цель вполне могла быть готами достигнута. Судя по сохранившимся памятникам черняховской культуры, готы – сильнейший, по общему мнению римлян, эллинов и варваров, из германских племенных союзов – обладали всеми военными и интеллектуальными возможностями для распространения своей власти на столь обширные территории и удержания их в зависимости от себя. При этом, разумеется, не стоит – повторим это еще раз! – подходить в державе Германариха с современными мерками. Скорее следует говорить о готском протекторате – в частности, в Прикамье. После того, как повелитель готов поставил в зависимость от себя народы Севера, он покорил германское племя герулов (эру-лов, элуров) в низовьях Танаиса.

Когда же Германарих, наконец, состарился и одряхлел, достигнув, может быть, и не 110-летнего возраста, но, тем не менее, лишившись прежней силы и решимости, пробудился вдруг спящий степной исполин. И гунны, много лет (более-менее) мирно кочевавшие со своими стадами на другом берегу Танаиса, внезапно обрушились на державу 100-летнего (по меньшей мере) старца.

Никаких «систем раннего оповещения» о надвигающейся угрозе в те давние времена не было, конечно, и в помине. Были только распространявшиеся, в разных случаях, с разной скоростью, слухи. Или, выражаясь языком античных поэтов – молва, «быстрокрылая Осса». В интересующем нас случае вторжения гуннов конные носители страха и ужаса оказались быстрей «быстрокрылой молвы». Быстрей слухов об их появлении. Как бы быстро эти слухи не распространялись. Молниеносно передаваясь из уст одного торговца в уста другого. Причина же этой быстроты была весьма проста – гуннов гнал вперед испытываемый ими лютый голод.

Зима 374–375 гг. п. Р.Х. выдалась на редкость суровой. Степь промерзла и не оттаивала до середины весны, пораженная т.н. «джутом» – зимней гололедицей, не позволявшей стадам скота и конским табунам кочевников доставать из-под смерзшейся ледяной корки подножный корм. Приводя к массовому падежу скота от бескормицы, к гибели молодняка от голода. Кочевники поддерживали в себе жизнь, питаясь падалью, поедая трупы павших от «джута» животных.

Эта не просто важная, но и, несомненно, главная причина гуннского нашествия была впервые приведена восточно-римским историком Зосимом (Зосимой) в его написанной по-гречески «Новой Истории» («Неа История») в шести книгах. «История» Зосима начинается эпохой римского императора Октавиана Августа и заканчивается взятием «Вечного Города» Рима на Тибре вестготами Алариха в 410 г. п. Р.Х.. Зосим объясняет, вполне в «староримском», «языческом» духе, падение великой Римской «мировой» империи, главным образом, тем, что она отвратилась от почитания прежних богов.