XVI. [1] Скажу сначала о злых; тиран Дионисий был, несомненно, злым – не потому, что захватил власть (ибо она желанна и любой сделал бы так), но потому, что в то время как он других грабит, убивает, не оставляет ничего святого, наконец, в то время как внушает всем страх, он сам непременно их же боится… [2] Итак, этого человека я назвал злодеем потому, что он предпочел любви граждан, т. е. безмятежной и радостной жизни, пышные пиры, роскошное великолепие, произвол власти… Заметим, что то же самое было сказано и о других людях, которые потому злы и заслуживают наказания, что действуют во зло себе. Удовольствуюсь, однако, одним примером этого. Так, если кто-то скроет от детей вклад умершего отца и вследствие этого вызовет подозрение тех и остальных людей, он неразумен и несправедлив, так как не заботится о собственной жизни и добром имени. Если же не будет никакого подозрения, то он порочен, потому что предпочитает деньги уважению и благожелательному отношению людей. [3] Так что не может быть свойственно человеку, если не глубоко несчастному или привыкшему к злодеяниям, чтобы он не радовался благу другого человека и, более того, чтобы сам не был причиной радости того, например, в случае спасения кого-то от нужды, пожара, кораблекрушения, плена. Таким образом, на основании ежедневного опыта надо приучить себя к тому, чтобы уметь радоваться пользе других людей, и надо всеми силами постараться, чтобы они нас полюбили. Это случится только при условии, если мы их полюбим и будем стремиться оказывать им большие услуги. Если мы пренебрежем этим, то наша жизнь никогда не будет радостной.

XXVII. [1] Добавим кое-что о менее важных вещах, которые приводят те (противники). Ты нашел на земле деньги какого-нибудь прохожего: верни их человеку, если он не будет бесчестным или пропащим, хотя следует воздерживаться и от оскорблений бесчестных людей, чтобы из-за нанесенных им оскорблений не произошло вреда для добрых. Доброму же человеку ты возвратишь деньги не потому, что возвратить их добродетельно, но чтобы порадоваться его благу, его радости и расположению и вдобавок расположению других, чтобы снискать себе доверие. Однако здесь необходим совет: делать это не наедине и не скрытно от всех, а так, чтобы это известие дошло до людей; т. е. делать ради пользы, а не ради добродетели, как я уже неоднократно говорил. [2] Если твой расчет в том, чтобы не причинить человеку ущерба, насколько же достойнее и целесообразнее мой – чтобы и ему и себе быть полезным; хотя я действую только в собственных интересах, но при этом хочу быть полезным другому, с тем чтобы равным образом быть полезным самому себе. Поэтому, если бы я не возвратил деньги прохожему, то был бы преступником по отношению к своему доброму имени. Кроме того, верно и то, что если бы деньги были нужны мне для сохранения жизни, то, даже по вашему мнению, я не должен возвращать их.

XXXIII. [1]…Итак, мы говорим, что высокая нравственность есть то же самое в роде, что добродетели, в виде, каковые добродетели сводятся к цели пользы. Таким образом, те будут действовать добродетельно, которые бо́льшие выгоды предпочтут меньшим, меньший ущерб большему (в чем необходимо знание большего и меньшего), бесчестны же – те, кто это сделает наоборот.

Лоренцо Валла. Об истинном и ложном благе. О свободе воли. М., 1989. С. 83–84, 88–90, 93–95, 112–113, 153–155, 170–171, 193.