Из неанглийских книг достойны упоминания «Монологи об Англии» американского философа Сантаяны, хотя они сладковато-англофильские, и по-немецки фундаментальный труд профессора Айвана Блоха «Сексуальная жизнь в Англии» – там, вопреки порнографическим ожиданиям, проглядывается генезис многих английских черт. Уже позднее, при написании этой книги, мне помог выдающийся историк Вадим Кожинов, много полезного дали замечания бывшего сотрудника ЦК Валериана Нестерова и моих коллег Юрия Кобаладзе и Виктора Кубекина, которые долго жили и трудились в Англии на благо английской социалистической революции.

Выписав сотни цитат и совершенно запутавшись в клубке противоречивых суждений, я неожиданно почувствовал в себе великого ученого, который обязан провести эксперименты в подтверждение своих теоретических выкладок. Почему бы не опросить англичан, не посадить несколько человек на полиграф – так интеллигентно называли «детектор лжи» – и не засыпать подопытных кроликов вопросами? Вот тогда, краснея и бледнея, каждый из них обнажит свою «национальную душу», и я утру нос буржуазным фальсификаторам. Но где найти столько англичан? Кто пустит меня в Англию? Да и кто, даже русский, согласится добровольно сесть на полиграф?

Но все же я разработал анкету с перечислением всех особенностей национального характера англичан и начал проводить беседы с коллегами, имевшими счастье сталкиваться с «нацией лавочников». Коллеги морщили лбы и исполняли соло о собственных подвигах, их совершенно не волновали мои открытия, англичан они воспринимали по-разному, но на всякий случай проявляли чекистскую конспиративность и воздерживались от прямых оценок.

В те времена я иногда обращался за дружеским советом к Киму Филби, асу шпионажа, еще в 1963 году сбежавшему под угрозой ареста из Бейрута в Советский Союз и мирно жившему в небольшой квартире в Трехпрудном переулке. Там было легко и уютно, там стояли на полках великолепные фолианты, от Эдуарда Гиббона и Энтони Троллопа до Грэма Грина, а жена Кима, Руфина Ивановна, потчевала нас отменными блюдами, вполне соответствующими «Джонни Уокеру» с черной наклейкой.

Сам Ким Филби был типичнейшим англичанином старой закваски: юность в колониальной Индии (пробковые шлемы, белоснежные костюмы, стек, зажатый в руке и готовый обрушиться на спину непокорного раба), аристократические школа Вестминстер и Кембриджский университет, закрытые клубы на Пэлл-Мэлле (ожесточившийся Байрон назвал этот проспект «доро́гой в ад» – дай бог каждому такую дорожку!), высокие связи в кругах истеблишмента, работа в прославленной Сикрет Интеллидженс Сервис (à propos добавим, что на КГБ).

И сам облик Кима: обаятельное заикание, серый кардиган на плечах и темноватый галстук, пересеченный голубыми полосами, вельветовые штаны рыжего цвета, мягкие манеры, джентльменские уклончивость и сдержанность, суховатый юмор, бегущий подтекстом по речи, – просто живое воплощение английского национального характера…

Когда я сообщил Филби, что работаю над проблемой национального характера англичан, он воспринял это как тонкую шутку и добродушно хмыкнул. Увидев, что я до безумия серьезен (в голову приходит кот, сидящий на ящике с песочком), он окаменел и после продолжительного заикания с ужасом спросил:

– Майкл, а зачем все это надо?

– Как зачем?! Разве мы не должны знать психологию англичан и их традиции? – Я даже захлебнулся от переполнявшего меня пафоса. – Мы все время вращаемся в высоких кругах… Представьте, Ким, что сотрудник разведки попал на ужин к англичанам, за столом передают по кругу графин с портвейном, естественно португальским, а он по невежеству оставляет его рядом с собой… разве это не ужасно?