– Оперативно вы. И, дайте угадаю, быстрая она, если сразу ломается шея, а если нет, то не быстрая, и вы, конечно, обеспечите нужную вам скорость.

Искорки блеснули в глазах Вербовщика.

– Роберт, ну вот зачем вы убили жену, а? Зачем? Такие мозги утекут на Стикс. Так что насчет экспедиции? Согласны?

– Я не убивал. И, похоже, да, я еду на Стикс. – Роберт улыбнулся талантливому переговорщику.

– Вот и чудесно. Роберт, у нас пока правовая планета, так что вынужден сказать вам, что про отмену отсрочки и виселицу я соврал, но кто знает, когда еще нашим властям придет в голову моя замечательная мысль… Да и пять лет до вашей потенциальной казни быстро пролетят. Поэтому спрашиваю еще раз, теперь уже под запись и подпись. Согласны?

Роберт вспомнил недавно уведенного на исполнении приговора и тоже заявлявшего о своей невиновности сокамерника и ответил:

– Мне будет вас не хватать на Стиксе. Может, позвоните как-нибудь туда?

– Десять лет изоляция. А так бы с радостью.

– Жаль, кстати, а если колонист умрет по естественным причинам или сбежит?

– Не сбежит. Во-первых, куда с острова сбежишь, а во-вторых, чип. В нем ограничитель территории. Если же умрет, то не считается. Чистота возмездия. Поставьте подпись, пожалуйста, и начните ощущать сопричастность к спасению человечества.

– А есть от чего спасать?

– Были бы спасатели, а апокалипсис найдется, – отсканировав подпись, перефразировал афоризм продолжатель традиций его автора.

Семь лет спустя после этого разговора Роберт вошел в комнату связи на Стиксе. С экрана на него смотрел ничуть не постаревший Учитель Кейфл.

– Как один день, да, Роберт? Как вы?

– Живой. Не так мало. Вы же сказали, десять лет без связи, а прошло семь. Что случилось?

– Да как-то захотелось поговорить. Есть новости. Но сначала можно задать вам несколько вопросов о Стиксе? Вы все-таки ученый. Наблюдательный человек.

– Валяйте.

– И я без сантиментов. Расскажите, как проходит казнь.

– Буднично. Чип активируют. Человек падает. Хотя к тому времени он и так уже особо не стоит, коленки-то дрожат, ну за редким исключением. Вы хотя и собрали самых отъявленных отморозков Земли, но все равно нервишки сдают, а многие, чего уж там, и Суда страшного боятся. И ни одного священника, так как единственного казнили на второй неделе… хотя мы как узнали, за что ему вышку дали, как-то не очень-то хотели исповедоваться. Поэтому ничего примечательного в смерти этой нет. Никто не дергается в конвульсиях. Умирают достойно. А это важно. На виселицах и стульях очень все это позорно и неприглядно.

– Да я скорее про церемонию, так-то я вроде как в курсе про физиологию, – уточнил Кейфл.

– Ах вы об этом. Церемония простая, как и всё на Стиксе. Каждый вторник в 19:00. Процесс понятный: человек приходит сам, а чаще всего уже стоит в толпе, все же приходят. Последнее желание: тут у кого как. Я, например, всегда знал, что выкурю косяк. Но пока что-то не судьба. Потом встает на постамент, техник, так мы палача называем, вводит номер чипа, кнопку нажимает, человек падает. Мы еще какое-то время смотрим друг на друга, ну мало ли Спутник начудит и все-таки решит нас грохнуть. И всё.

– Вы сказали, что почти все приходят. Посмотреть?

Роберт даже опешил.

– Нет, все приходят попрощаться, чего там смотреть, как кто-то с ног валится. Люди на Стиксе точно видели, как падают мертвые, всех же осудили за убийства, некоторых за десятки. Это вам бы все посмотреть, кто как подыхает, а мы приходим попрощаться с товарищем, ну и еще кое за чем, – сказал Роберт загадочно.