К слову, о бластерах. В куске обшивки, рядом с которым я лежал, было что-то вроде скрытого сейфа (видимо, за обшивкой была каюта), а внутри – мелочь разная и кофр. Виденьем я видел, что внутри кофра находится оружие – бластер и четыре запасных магазина к нему. По стандартам Содружества технологически он находится где-то между первым и вторым поколением, но ничего, я до пятого легко подниму. Позже приберу его к рукам. Между нами два метра, причём ко мне обшивкой; чтобы до сейфа добраться, нужно обойти кусок и зайти с противоположной стороны.

Проснулся я от шороха песка: ко мне кто-то приближался. Я резко сел и расслабил руку на рукоятке пистолета, который был у меня спрятан в складках одеял. Подходили трое: уже знакомый мне врач со своей сумкой и женщина с мужчиной, которые несли довольно большую кастрюлю, видимо, за неимением ведра. В кастрюле была вода. Мне заполнили бутылку – ту самую, литровую, из-под зелёного сока, который я за ночь выпил. Врач меня осмотрел и остался довольным: за ночь практически всё зажило. Пару особенно проблемных мест он дополнительно смазал, в том числе и бывшую рваную рану на ноге.

Они уже собрались уходить, когда я окликнул врача и попытался жестами выразить ему свою благодарность.

– Я вижу, что вы меня не понимаете, но я очень благодарен вам за лечение, а быть в должниках не люблю. Примите от меня этот пистолет в качестве дара. Как вы уже знаете, планета небезопасна. – С этими словами я показал на свои раны и, поклонившись врачу, на открытых ладонях протянул ему оружие.

Врач удивлённо взглянул на меня, шагнул было ко мне, но парень, нёсший кастрюлю, оказался шустрее, рванул к оружию и – улетел вверх тормашками. Я, может, и не в лучшей физической форме, еле стою, но как уделать таких хмырей, знаю.

Я снова поклонился и протянул оружие врачу: я ведь видел, что он совсем безоружный. Он подошёл и взял оружие, внимательно посмотрев на меня. Я снова поклонился. Для него мне не жалко, он был настоящий медик, это было заметно по его опытным движениям во время осмотра и мягкому голосу, действующему так успокаивающе. По-моему, пистолет – вполне адекватная плата за лечение. Тем более что я успел первые десять патронов доработать, и теперь там мощные пули – человека насквозь прошьют.

Эта троица ушла; парню ничего не сделалось, не поломался, уходил с ними, только всё оглядывался, недобро погладывая на меня. Перетащив свой кусок пластика на новое место, я снова устроился в тени и, позавтракав, принялся за лечение: нечего тянуть, кость-то болит. Я уже сплавил обломки костей, теперь заживлял. Пара дней – и следов перелома не останется. Вон, я уже даже стоять мог, держала кость, хотя пока и хрупкой была.

Воду мне принесли, а вот еды не было: с ней, похоже, было сложно. Я видел, как разделывают трёх хищников, которых удалось завалить ночью. Костры разводят, жарить начинают. Хищников? Ну-ну. Их только с большой голодухи есть можно. Вода, кстати, тоже так себе: белёсая, плохо процеженная через фильтр, с местными примесями. Причём заметно, что использовали что-то вроде обеззараживающей таблетки. Не сильно это помогло, пить такую воду долго нельзя, но раз нет ничего другого, и эта подойдёт.

Я положил рядом с собой второй пистолет и снова занялся медитацией, сливая все силы в кость. Думаю, завтра к вечеру от перелома уже и следа не останется. А затем займусь внутренними повреждениями: основное я убрал, но нужно закончить. Необходимо подвижность себе вернуть.

Часа два я так занимался собой, как вдруг почувствовал опасность. Я хоть и слабый, но эмпат, и сейчас я ощутил целый коктейль направленных в мою сторону чувств: злость, ненависть, предвкушение, азарт. Мне это не понравилось, и я тут же открыл глаза и схватился за оружие, но в тот же миг пуля – та самая, из пористого материала – опрокинула меня на спину. Похоже, два ребра треснули. Нет, это не тот пистолет, что я дал врачу: там пули мной доработаны, меня бы убили ими.