– Именно так, – произнес околоточный надзиратель и невольно посмотрел на Воловцова.

– Так вот, спешу доложить вам, что домовладелица Кокошина Марья Степановна скончалась от ожогов, не совместимых с жизнью.

– То есть она загорелась живой? – спросил Воловцов, хотя вопрос этот был уже излишним.

– Да, она загорелась, когда была еще жива, – ответил доктор Живаго. – Более того, мною не усмотрено абсолютно никаких признаков насильственной смерти и ни малейших следов сопротивления со стороны старушки.

– Но… – хотел было что-то сказать Иван Федорович, но осекся, заметив торжествующий взгляд околоточного надзирателя Петухова. Что ж, пари ему проиграно, и следовало это признать…

– Это, конечно, мое предварительное заключение, – видя, как помрачнел московский гость, произнес Живаго. – Но вскрытие, я полагаю, покажет в легких наличие дыма, что только подтвердит мое первоначальное заключение: Кокошина еще дышала, когда уже горела. Впрочем, давайте отложим проставление точки на этом вопросе до результатов вскрытия…