Всю жизнь я выбирала для себя правильных хороших парней, сторонясь плохишей. А теперь вляпалась и не заметила.

– Не ври себе, Виктория. Обязательно будешь, – Марк склоняется ниже, ведет носом по моей скуле, жадно вдыхает. Его губы скользят по щеке. Безвольно позволяю все это, наслаждаясь запретными ощущениями. Я столько времени давила их в себе, что сейчас хватаю крохи без смущения. – У меня бронь в ресторане, дома есть шампанское, которое ты любишь.

– Мне нужно домой.

– Точно нет.

Марк заставляет меня пятиться, пока я не упираюсь бедрами в письменный стол, на котором разложена аппаратура и стоит бурбон. Он смотрит на меня, не мигая.

– Нет, – качаю головой, из последних сил цепляясь за реальность. Упираюсь ладонями в его рубашку.

– Не представляешь, как меня бесят твои нет, – хрипит прямо в губы, заваливая на стол. – Если я засуну руку в твои трусы, мы оба узнаем, насколько ты мокрая.

Мужская ладонь бесцеремонно сжимает меня между ног. Захлебываюсь накатывающей волной желания, Марк прав.

– Пусти, – упираюсь в его плечо кулаком, но отодвинуть от себя не могу.

– Тише, – сжимает мои кисти в своей ладони и уводит за голову. По дороге сталкивает пару моих объективов на пол. Они падают с противным звуком битых стекол и катятся по студии. Но сейчас мне все равно, что именно упало и сколько стоит. Бедра Марка толкаются навстречу, у него эрекция.

Свободной рукой касается голой полоски кожи между штанами и задравшимся топом, немного тянет его вверх. На мое возмущенное шипение не обращает внимания.

– Ты стерва, Виктория. Очень маленькая, наглая стерва.

– Иди к черту!

– Заводишь пиздец просто, – громко смеется, постепенно замолкая. Сверлит меня испытующим взглядом.

Наклоняется, придавливая собой, касается своими губами моих. Сжимает ладонью челюсть, заставляя открыть рот. Его язык во мне. Глубоко. Порочно. Запретно.

– Я дрочил на наши фото по утрам, как малолетка, – зубы прихватывают кожу на линии челюсти, Марк ласкает языком шею, прикусывает мочку. – Что мне делать теперь?

– Найди себе кого-нибудь еще.

– Не могу, на тебе зациклился.

Марк неожиданно отпускает. Матерится и вынимает еще одну сигарету, закуривает у окна.

Мне нужно уходить… Тихо спрыгиваю со стола и выскакиваю из кабинета. Несусь прочь от Марка.

Его касания, поцелуи, слова… меня не отпускает. Дома цепляюсь за Артёма, как за спасение от навязчивых мыслей.

Раздеваюсь с порога, бросая одежду, где попало. Он застывает с вилкой у рта за обеденным столом.

– Опять эротику снимала?

Затыкаю ему рот поцелуем и отдаюсь со всей страстью, которая у меня есть.

На следующий день звонит Надя. Знаю, что разговор будет вертеться вокруг Марка и того, что он ее бросил. Из меня отвратительная подруга, потому что трубку я не беру. Не хочу ее жалоб на то, как сытая богатая жизнь от нее ускользнула – противно. И предательницей, которая приложила руку к ее фиаско, тоже чувствовать себя не хочу.

В один момент я стала практически исчадием ада – предательницей самых близких.

В офис Марка позвонила и соврала, будто сильно заболела, попросила передать мне аппаратуру с курьером. Ждала возмущений, однако все прошло гладко. Сумку привез молодой парень в целости и сохранности. Вместе с ней был пакет из фирменного фотомагазина «Сони» с двумя новенькими объективами. Марк заменил мне разбитые.

Как понимать его жест?

К субботе я была вся на иголках, пару раз пыталась начать разговор с Артёмом о том, чтобы не идти на треклятый день рождения. Он от моих жалких попыток затянуть его вместо вечеринки в клуб или кино отмахнулся, приступ головной боли воспринял скептически. Мне на ладонь упала таблетка аспирина, и жених направил меня к шкафу с одеждой.