— Тебе решать! — не останавливается он.

Он не поворачивается, но сердце замирает и губы невольно растягиваются в улыбку, когда он слышит, что она за ним бежит.

— Ладно, чёрт с тобой, — она догоняет его у самой машины. — Тебя ведь Влад зовут?

— Для тебя просто «милый», — он открывает ей дверь, приглашая рукой.

— Слышь, милый, — наступает она ему на ногу. — Ты только сильно-то не зазнавайся.

«Чёрт, а больно!» — он позволяет себе сморщиться, только, когда она исчезает на сиденье, и обходит машину с тыла, слегка прихрамывая.

— Куда едем?

— К тебе, конечно. У тебя же есть кровать? — она открывает окно и выплёвывает жвачку. — Я всю ночь работала. И я смертельно хочу спать.

Он никого не приводит домой. Разве что старые школьные друзья иногда заскакивают, но и те разъехались на лето по заграницам. А он, наоборот, прилетел на каникулы из Лондона домой. И шатается совершенно без дела, просаживая деньги в барах и снимая девушек на ночь, которых таскает в окрестные гостиницы.

От скуки он и затесался в этот бордель. Но там оказалось всё так же банально, как и за бесплатно. Разве что девушки вели себя раскованней, не приходилось долго уговаривать, правдами-неправдами разводить на анал, и вообще затрачивать массу неоправданных усилий.

Но эта рыжая, с татуировкой бабочки на копчике… Что-то в ней было, что он определил для себя словом «мало». Её было мало. Тот час, на который он заказал девушку, и даже не её, пролетел так быстро, а послевкусие осталось таким ярким, что он определённо хотел ещё.

Ради этого «ещё» он сделал уже так много. Чего не делал никогда. Никогда не встречал, никогда не ждал, никогда не приводил к себе домой. Девчонки сами бегали за ним, и он выбрал самый простой способ как избавляться от их навязчивого внимания — говорил правду.

Он собирался просто затрахать эту «бабочку» до изнеможения и забыть, наконец.

Но после душа она выползла такая уставшая, что он снова сделал то, что никогда не делал — позволил ей спать в своей постели. Просто спать. И после трёх бессонных ночей караула у дверей клуба, он укрылся с ней одним одеялом и тоже уснул.

И проснулся, ощущая её тепло и покой. Долгожданный, безмятежный благодатный покой, который должен был настать только после её ухода, а он к ней даже ещё не прикоснулся.

Она спит тихо-тихо, как мышка. И пахнет его шампунем. И улыбается ему во сне, когда он целует её в плечо. Его простреливает током от лёгкого прикосновения к её коже.

Футболка задралась. Рука скользит, обрисовывая контуры её фигуры. Нежная кожа. Острый выступ бедра. Плоский живот. Гладкий лобок. Она сжимает его пальцы бёдрами. Он изнемогает от желания её любить.

— Ты куда-то торопишься? — она не открывает глаза.

— Нет, — он пытается дотянуться ниже, но она держит его так же надёжно как свой шест.

— Тогда начти не с паровоза, а с последнего вагона. И это будет незабываемое путешествие для нас двоих.

Он убирает одеяло, она снимает футболку. И он начинает с того, от чего уже не может отвести взгляд.

Грудь. Он ласкает её языком, он сжимает её руками, он хочет умереть, уткнувшись носом в эти холмы, но не раньше, чем пройдётся языком по шее и сорвёт с этих губ поцелуй.

Она всё ещё пахнет мятной жвачкой, и кончик её языка скользит по его губам, трётся о его язык, забирается внутрь. Его пальцы в её волосах. Он целует её взасос, заставляя задыхаться. Даёт возможность вдохнуть и вновь задерживает дыхание, накрывая её губы, чувствуя, как волшебно начинает кружиться голова.

Но она переворачивает его на спину и теперь это её пеший поход, оставляющий прохладный влажный след на его груди, на животе, в паху.