– Скорее всего. Но процедура такова, что если смерть произошла заграницей, требуется открыть формальное расследование, – на ходу придумал Райенвальд. Ему не хотелось еще больше расстраивать хозяйку дома, да и посвящать посторонних в странные обстоятельства смерти он также не собирался.

– Странно, что этим рядовым… происшествием… занимается следователь по особо важным делам, – задумчиво протянул бизнесмен, отпивая коньяку.

Он поставил на стол бокал и немного погонял его по ореховой столешнице. Спиртное вихрем взметнулось внутри пузатого бокала, но не выплеснулось и упало на дно.

– С каких пор утонуть стало преступлением?

– Ничего странного, – успокоил его следователь. – Так вышло, что я был там же в отпуске и стал свидетелем того, как утонул Чащин, поэтому пришлось иметь отношение к следствию. Как открыли дело, так и закроем, – пообещал он и практически не погрешил против истины. То, что дело закроется после его полного расследования, сообщать потенциальному свидетелю Райенвальд не был намерен.

– Ужасно! – Светлана двумя руками резко задернула плотные шторы и вернулась к Райенвальду. По пути она зажгла все настенные светильники, зябко поежилась и обхватила сама себя. – Так что вы хотели узнать?

– Характер ваших… отношений, – запнулся следователь. – И содержание телефонного разговора.

–О Господи, – всхлипнула женщина. – Какие могут быть отношения, Чащин мой персональный спортивный инструктор, занимался со мной по индивидуальному плану, в спортзале, но чаще дома. У нас домашний зал, – объяснила она.

Сомов вышел из-за стола и обнял жену за плечи. Она прижалась к бизнесмену и замолчала.

– А разговор?

– Ну о чем он мог быть? Сергей интересовался моими спортивными достижениями, ругал, что без него я забросила тренировки. А когда тренироваться, если мы полностью поглощены подготовкой к аукциону, – пожаловалась Светлана.

– К аукциону?

– Да, каждый год мы проводим благотворительный новогодний аукцион, собранные средства идут в фонд. Приходите тоже, я скажу Большакову, чтобы внес вас в списки! – смахнула она подступающую слезу.

– Павел уехал в командировку, – предупредил Сомов.

– Ну, как вернется, сразу вышлет вам приглашение, – пообещала Светлана Райенвальду.

Повисла многозначительная пауза.

– Тогда не буду больше обременять своим присутствием, – поднялся следователь с дивана.

Пригревшийся на коленях Райенвальда сервал недовольно фыркнул и слез на пол. Лишившись теплого кота, следователь ощутил бедрами холодок. Он стряхнул с брюк налипшие шерстинки.

– Всего хорошего, – попрощался следователь от самой двери.

Чета Сомовых грустно улыбнулась и попрощалась в ответ. Похоже, эта симпатичная пара на самом деле была обескуражена печальной новостью. И изо всех сил стремилась поддержать друг друга невербально. Райенвальд почти в это поверил. Но бизнесмен не учел – они с женой стояли напротив большого зеркала, висящего на стене, и следователю было отлично видно, как минуту назад Сомов больно до слез ущипнул Светлану за руку. Бизнесмену очень не хотелось, чтобы жена приглашала Райенвальда на аукцион.

– По времени, вроде укладываемся, – заметил Павел Большаков, наблюдая за погрузкой. До его ноздрей донёсся запах ржавчины и Большаков поморщился.

– Из порта выйдем точно в срок.

Его собеседник, коренастый крепкий бородатый мужчина, посмотрел на часы и сплюнул в воду.

Они стояли неподалёку от дока, где электрогидравлический грейфер цепкими лепестками захватывал и наваливал на судно проржавевшие чугунные чушки, батареи, куски труб и рельсов, неопознанный металлический мусор и прочий негабаритный железный хлам. Из полувагона с низким бортом ковш, закрепленный на конце портового крана, методично зачерпывал челюстями металлолом и с грохотом ссыпал его на палубу мини-балкера.