Я подмигнул старичку и быстро пошел в сторону метро.
Глава 2
Радовался я зря. По возвращению в часть меня уже ждали. На проходной стоял хмурый Незлобин, который сразу потащил меня к офицерским домам.
– Что-то случилось?
– Нас Тыква ждет у Гурьевых.
Я тяжело вздохнул. К вдове Ивана все собирался-собирался, но за неделю в Союзе – так и не выбрался. Сначала отписывался по инстанциям, заселялся, прошел еще один медосмотр. Потом какие-то пьянки-гулянки, что-то отмечали с новыми сослуживцами. Так сказать, вливался в коллектив.
– Тыква сильно злой? – поинтересовался я у Огонька.
Подполковника, который возглавлял нашу часть, звали Игнатом Степановичем Бошаром. Был он из молдаван, прошел в Осназе всю войну, даже немного успел побезобразничать в Корее. Как узнали в роте, Бошар – по-молдавски означало тыква. Эта кличка и приклеилась навсегда к невысокому и чернявому подполу. Как я понял, мужик он был мировой, о своих подчиненных заботился, выбивал всякие льготы и награды. Особенно для погибших.
– Нет, не сильно. Больше грустный… – Незлобин оглянулся.
Мы в одиночестве шли по еловой аллее к серому дому.
– Вот держи.
Огонек вытащил из портфеля пачку денег. Везет мне на бабки – прямо хоть обратно возвращайся в сберкассу.
– Продал половину кофе. Тут твоя доля. Пятьсот рублей.
– Десятками?
– Ну, так получилось… – пожал плечами Веня. – Могли вообще рублями дать.
Мы дошли до дома, поднялись на третий этаж. Позвонили в дверь, обитую бордовым дерматином.
Открыла нам круглолицая женщина с волосами, заплетенными в косу, и с заплаканными серыми глазами.
– Вы кто?
– Мы… сослуживцы Ивана… – я замялся в дверях, спросил: – Вас как зовут?
– Антонина. Проходите, ваш начальник уже тут.
Мы зашли, сняли обувь. Вдова Ивана дала нам тапки.
Тыква сидел на кухне, курил сигарету. Перед ним стояла набитая окурками пепельница. За ней портрет Гурьева в форме и рюмка водки, накрытая куском черного хлеба.
– Где вы шляетесь? – Игнат Степанович на нас мрачно посмотрел, кивнул на свободные табуретки.
Антонина подошла к серванту, достала рюмки.
– Давайте помянем Ванечку моего…
Вдова разлила водку, достала из холодильника нехитрую закуску – холодец, квашеную капусту, огурцы. Начала накрывать на стол.
– Пойдем-ка выйдем… – Подпол встал, поправил китель. – Ты, Вениамин, помоги Антонине. Мы сейчас.
Вышли на лестничную площадку, Тыква опять закурил.
– Ну что там в Москве случилось? Особист прибегает с круглыми глазами, дескать, Орлов бандитов насмерть расстрелял при гражданских, еще одного в плен взял. Военная прокуратура на ушах стоит…
Пришлось рассказывать Игнату Степановичу мои утренние приключения. Подпол заинтересовался, заставил даже показать «в лицах», кто где стоял, кто с кем перестреливался.
– Повезло тебе. Один против троих с оружием. Резкий ты, Орлов. Теперь начинаю понимать, что нашел в тебе Зорин. Резкий и везучий. Могло ведь по гражданским прилететь.
– Не прилетело же, – пожал плечами я. – Пойдемте обратно? Вдова поди заждалась…
Мы вернулись и сразу выпили. После чего меня попросили рассказать о смерти Ивана.
– Я ведь даже попрощаться толком с ним не смогла, – заплакала Антонина. – Гроб запаянный пришел, открывать не велели.
– А где дети? – спросил я тихо на ухо у Тыквы, пока разливали по новой.
– К родителям Антонины отправили, – буркнул подпол, махнул свою рюмку.
– Погиб как герой… – начал рассказывать я. Мялся, перескакивал с третье на десятое – пойди пойми, что тут секретное, а о чем можно… Но справился.