Этот эпизод замечателен тем, что он убедительно показывает, как личная ненависть к другой стране может быть поставлена на службу разведке. И более того, как ненависть одного человека способна изменить не только течение войны, но и ход самой истории.

Слушателям разведшколы КГБ и курсантам Академии Советской армии этот случай известен из спецкурса по истории ВЧК. В учебниках российской истории, впрочем, эпизод этот либо просто отсутствует, либо трактуется иначе.

Летом 1918 года Франция стояла перед угрозой поражения от германских войск. Резидент французской разведки в Советской России капитан Пьер Лоран понимал, что катастрофическое для его страны положение на фронте может изменить лишь срыв Брестского мирного договора, заключённого между большевиками и Германией. Взяв в разработку в Москве начинающего чекиста Якова Блюмкина, он ловко сыграл на его оскорблённых чувствах молодого эсера, ненавидевшего немцев. Раздувая пожар националистического угара в голове сотрудника ВЧК, Лоран сумел убедить его в необходимости убийства немецкого посла в Москве, графа Мирбаха. Блюмкин, искренне считавший Германию виновницей всех бед России, без труда добился согласия руководства партии эсеров на теракт.

6 июля 1918 года он по поддельным документам проник в немецкое посольство и убил посла, графа Мирбаха. Германия, расценив этот террористический акт как реальную угрозу со стороны России, сняла значительную часть своих дивизий во Франции и направила их на восточный фронт. Париж вздохнул с облегчением.

Вскоре, к осени 1918-го года, этот манёвр с передислокацией войск закончился полным провалом. Началась революция в Германии. Кайзеровская военная машина развалилась. Германия потерпела сокрушительное поражение в Первой мировой войне.

Так простой с первого взгляда, но гениальный план резидента французской разведки в России капитана Пьера Лорана, построенный на ненависти к Германии, укоренившейся в сердце одного мало кому известного тогда человека, обеспечил историческую победу Франции в Первой мировой войне и, более того, существенно изменил весь ход истории человечества.

Иванов был усердным учеником в академии и потому закончил её с красным дипломом. Он знал азбуку работы разведчика. Казус Пьера Лорана оказался для него хорошим учебным пособием в работе. Колин Кут, как и Яков Блюмкин четыре десятилетия до того, были, словно близнецы, схожи в своих антигерманских чувствах.

Фундамент дальнейшего сближения с редактором «Дейли телеграф» на антигерманской почве был заложен. И Иванов старался закрепить его. Он продолжал свою словесную тираду.

– Ведь это же факт, что лица, руководящие сейчас германскими делами, – это в основном те же самые люди, что четверть века назад орали «Зиг хайль!» на улицах фашистской Германии. Дважды на протяжении вашей жизни, – обращался он уже к горькой памяти сэра Колина, – Германия ввергла вашу родину, да и весь мир в войну. Если мы об этом не будем забывать, немцам не удастся снова опустошить Европу.

– Тут уж нам, англичанам, – с иронией заметил сэр Колин Кут, – приходится уповать только на вас в Советском Союзе. Что касается нас, – добавил он немного смущенно, – то мы ничего не можем поделать: Англию связывает партнерство с Соединенными Штатами, а в Вашингтоне на германский вопрос смотрят иначе, чем здесь.

Так в беседу подспудно вошёл и англо-американский антагонизм. Сэр Колин вспомнил о заочной перепалке бывшего госсекретаря США Дина Ачесона с британским премьером Гарольдом Макмилланом.

– Вы представляете себе, кэптен, этот янки не постеснялся в публичной речи заявить, что Англия как великая держава приказала долго жить и больше не может претендовать на роль главного партнера США в Европе. Эту роль ей пора-де уступить Западной Германии.