Рыцарь без страха и упрека, чей меч разил врагов без промаха, предпочел мою Рощу спокойствию забвения, которое люди называют раем…

– Госпожа моя, хозяюшка приветливая, – голос мага вывел меня из раздумий, и я посмотрела в лицо Кармайкла, освещенное ярким сиянием белой луны, что восходила уже над притихшей в преддверии ночи Рощей. – Что так расстроило тебя?

– Всего лишь воспоминания, – я улыбнулась и ускорила шаг, увлекая мага за собой.

Теперь узкая тропка из извилистой стала прямой, как стрела, а деревья и кусты отодвигались в стороны, словно их отгибала невидимая рука великана. Выступающие корни прятались поглубже в землю, не нарушая ровного полотна тропы, высеребренной лунным светом, а я шла все быстрее и быстрее, скользя сквозь Рощу подобно призраку.

Я торопилась домой.

– Неужели ты живешь здесь совершенно одна, и в этой прекрасной Роще больше нет ни единого живого существа? – Кармайкла, похоже, не заботило, как я передвигалась по Холму, гораздо интереснее оказались чудеса, которых на поверхности не увидишь.

– Есть, разумеется, – я сжала ладонь мага покрепче. – Только они неохотно показываются на глаза, особенно тому, с чьей кожи еще не выветрилась мазь из зверобоя и четырехлистного клевера. Ведь ты сможешь смотреть через их иллюзии, а некоторым существам это не слишком-то приятно.

– Им неприятно, что они не сумеют меня зачаровать? – Впервые за весь вечер в голосе мага проскользнула нотка самодовольства. Похоже, несмотря на молодой еще возраст, слишком простые для выполнения Условия наложили на него отпечаток бесшабашности и излишней уверенности в собственных силах.

– Не совсем. Для них иллюзии – как для тебя одежда. Ты ведь не хотел бы появиться перед совершенно незнакомыми людьми голым? Вот и они не хотят. Быть может, позже, когда они привыкнут к тебе, или же когда мазь окончательно выветрится, но это все равно будет не раньше завтрашнего дня.

Светящаяся лунным серебром дорожка вывела нас к резной садовой калитке, за которой клонились к земле усыпанные спелыми плодами яблони разных сортов. Ветер всколыхнул теплый, сладкий аромат яблок, разлившийся над садом, окутал нас этим ароматом, как легким, неосязаемым покрывалом, и я невольно улыбнулась. Я могу гордиться своими яблонями, ведь на день позже или раньше, у другого ши-дани, плоды уже не будут такими сочными и ароматными.

– Госпожа моя, а нет ли в твоем райском саду древа познания добра и зла? – негромко спросил Кармайкл, следуя за мной меж деревьев и низко пригибая голову, чтобы не удариться лбом об усыпанные плодами ветки.

– Не путай Холм и то, что люди называют раем. Если ваш рай и существует, то он явно не здесь. Холм – это место, которое находится везде и одновременно нигде, сегодняшний день в Холме может происходить за сотню лет до твоего рождения в мире людей, и потому чаще всего люди видят ши-дани не во плоти, а лишь призраками, видением, которое можно заметить лишь краем глаза. Но и люди для нас – лишь видения, до тех пор, пока мы не перейдем по костяному мосту через кровавую реку, что опоясывает Холмы.

– Скажи, госпожа моя, – Кармайкл остановился у беседки напротив моего дома, разглядывая багряно-красные георгины, которые не смыкали лепестки даже лунной ночью. – А можешь ли ты показать мне определенный год, пусть даже живые существа в нем будут лишь бледными тенями себя самих?

– Да, – я остановилась на пороге дома, внимательно вглядываясь в глаза Кармайкла, которые едва заметно сияли в лунном свете кошачьей зеленью. – Какой год ты хотел бы увидеть?