Профессор цыкнул на зашумевших было техников, и склонился над дисплеем рядом с Михеевым. На этот раз на сканирование диапазона вместо пяти минут ушло примерно восемь. По ту сторону временного барьера снова была зима. Но вместо ночи воздух был пропитан синевой сумерек. И еще – аэродром не просто присутствовал на месте – он жил. Горели яркие посадочные огни на полосе, с диспетчерской вышки светили прожектора, заливая все вокруг призрачным неживым галогеновым светом.

Пал Палыч подкрутил на одном из мониторов ручку громкости, и в ангар ворвался заунывный вой прогреваемых авиационных турбин. Не успели присутствующие переглянуться, как по полосе с грохотом пошел на взлет бомбардировщик Ту-22.

Одинцов кивнул.

– Картина выглядит все интереснее. Аэродром был основан в 1956-м; первоначально полк был вооружен бомбардировщиками Ту-16, а в 1962-м их заменили на Ту-22, которые и стояли на вооружении до самого расформирования…

– Значит, вторая зона у нас где-то между 62-м и 92-м? – предположил Михеев.

– Правильно, – подтвердил Одинцов, – где-то между… Очень точный адрес. Давайте дальше …

А дальше, через тринадцать минут сканирования, в третьей зоне, был весенний лес безо всяких признаков аэродрома. Потом, еще через двадцать две минуты, в четвертой зоне, снова был точно такой же, но летний лес (впрочем, не точно такой же – снимки, сделанные с одного ракурса, показывали, что лес успел существенно измениться). Через тридцать семь минут сканирования, в пятой зоне, был еще один зимний лес, потом через час с лишним, в шестой зоне, снова была зима… Со времени начала эксперимента прошло уже три часа, и все изрядно утомились.

– Стоп, товарищ Михеев, – остановил Одинцов инженера, когда тот собрался запустить сканер в поисках седьмой зоны. – Скажите, ваши техники с работой поиска этих временных зон самостоятельно справиться смогут?

Вместо Михеева полковнику Одинцову ответил профессор Зайцев.

– Техникам оборудование доверить страшновато, а вот любой из инженеров испытательной службы, пожалуй, справится.

Одинцов вздохнул.

– Тогда Бог с ним, товарищи, не будем спешить. Сегодня у нас и так великий день. Выключайте свою машину, профессор, и пойдем все в мою контору. Есть разговор о будущем.

11 января 2017 года, 13:35, Российская Федерация, Республика Коми, бывший аэродром стратегической авиации Нижняя Потьма, испытательный полигон ГНКЦ «Позитрон», здание бывшего штаба полка, кабинет куратора.

Итак, товарищи и некоторые господа, – сказал Одинцов, когда его гости расселись по стульям и диванам, – все вы молодцы, так что вам сегодня моя благодарность и рукопожатие перед строем. Теперь, как в КВНе, вам два вопроса для умных голов. Первый вопрос – как научиться точно определять время, в которое мы попали? И второй – что с этой вашей машиной делать? Кстати, о нобелевской премии по физике пока и не мечтайте, поскольку ваша машина есть наше самое тайное и мощное оружие. Кто же откажется раздавить паровоз еще тогда, когда он был чайником?

– Насчет нобелевки понятно, не очень-то и рассчитывали, – кивнул профессор Зайцев, протирая платком очки. – Что касается определения временного адреса, то в голову не приходит ничего, как выйти на улицу и спросить…

– Выйти и спросить – это, простите, по моей части, – поправил профессора Одинцов. – А я пока считаю такой экстрим преждевременным. Так что, дорогие мои, нужен научный метод.

Начальник испытательной службы на некоторое время задумался, потом сказал:

– Тогда, Павел Павлович, мы можем попробовать воспользоваться астрономическим методом.