Платными секс-услугами, которые столичные дивы неизменно включали в свой магаданский репертуар, Юлий не пользовался.

Ну, во-первых, он имел богатый выбор достойных партнерш среди медперсонала местной больницы.

Во-вторых, если за удовольствие надо платить, то какое ж, к черту это удовольствие?

Но главное заключалось в другом. Уже более года он был страстно влюблен.

Года через два после приезда на прииск «Самородный» Герцог, не терявший головы прагматик, угодил в медовую ловушку – по уши влюбился в семнадцатилетнюю красавицу, выпускницу таллинского медучилища Ирму Прунскайте, только что прибывшую с материка в новой партии контрактников.

Любовь с первого взгляда – и Юлий, не теряя времени, ринулся на штурм.

Однако, несмотря на то, что к моменту встречи с медсестрой в послужном списке обольстителя насчитывалась не одна дюжина поставленных им на колени «крепостей», он вынужден был признать, что на этот раз «цитадель» была неприступной, а его чары бессильны.

Умный в гору не пойдет.

Встретив решительный отпор, для которого, по мнению Юлия, видимых причин не существовало, он дал задание своей разветвленной агентурной сети в среде золотодобытчиков провести рекогносцировку.

Результаты проверки превзошли самые худшие его опасения. Ирма состояла в любовной связи с бригадиром старателей, эстонцем по национальности, неким Калниньшем. Знакомы они, как выяснилось, были с детства, к тому же помолвлены.

Их связь, однако, носила еще и преступный оттенок: для своего жениха, наркомана со стажем, Ирма воровала в больнице, где она работала, препараты морфинной группы.

Герцог не был бы самим собой, если бы прошел мимо открывшихся обстоятельств. Мысль скомпрометировать эстонца на наркотиках он отмел сразу: в таком случае он ставил бы под удар и свою возлюбленную. Кроме того, не было никакой гарантии, что вслед за бригадиром прииск не покинет и сама Прунскайте. А этого Герцог допустить не мог.

Взвесив все «за» и «против», он пришел к выводу, что Калниньша, который являлся преградой к душе и телу красавицы-эстонки, надо устранить физически. К тому же, кроме будущей любовницы – а то, что она ею рано или поздно станет – Герцог не сомневался – он видел в ней и вероятную сообщницу в операциях доставки золота на материк: кражи морфия говорили о том, что совращать ее с пути истинного не придется – за него это уже сделали другие.

А Юлию, ох, как нужны были подручные: золото прибывало, и двух рейсов в год для его доставки в Питер было уже недостаточно.

Через неделю труп Калниньша нашли подвешенным за гениталии в мужской душевой. С исполнителями казни Герцог расплатился, устроив им пару свиданий с нимфетками из ленинградского мюзик-холла.

Теперь ниша, принадлежавшая эстонцу, была свободна, однако занимать ее Юлий не спешил.

По его расчетам, медсестра должна была сначала утомиться одиночеством. А о том, чтобы Ирма до конца контракта осталась изолированной от мужчин и даже от женщин, должны были позаботиться щедро оплаченные Герцогом его опричники.

Через два месяца «цитадель» пала.

Юлий стал безраздельным властелином не только пышущей страстью юной плоти, но и помыслов Ирмы Прунскайте. Со временем она станет незаменимым помощником в реализации мошеннических проектов Герцога.

Ирма настаивала на официальном оформлении брака. Юлий не возражал, прикидывая, который из имеющихся паспортов отдать на «клеймение» в загс.

Вскоре Герцог с Ирмой отбыли в Ленинград, чтобы претворить сказку о Золушке и Принце в реальность.