– Бруно, есть возможность взять напрокат служебную овчарку?

Швондер, достаточно изучивший лабиринты воображения подельника, насторожился: «Грядёт новая афера!»

Однако, не подавая вида, кротко заметил:

– Собака – это не проблема… Надо – добудем чемпиона Одессы и окрестностей… А в чём, собственно, дело?

– Знаешь, – как бы прислушиваясь к ходу внутренних часов, ответил Герцог, – есть одна идея…

Бруно в ожидании, когда приятель созреет до откровения, размеренно тасовал колоду. Подумал: «Недаром у меня второй день чешется ладонь левой руки – к деньгам!»

Не выдержав напряжения паузы, слукавил:

– Ну-ну, собака найдет нам клад…

– Клад, – назидательно произнес Юлий, – это для импотентов, лишённых воображения, обречённых ждать милости от судьбы или от лотереи… Мы ведь с тобой – не из этой породы, а, Бруно? – Герцог так глянул на партнёра, – будто ушат родниковой воды на него вылил. – Как говорится: «Проснитесь, Абрам Соломонович, вы обосрались…»

– Так я и не сплю, – подхватил шутку Бруно.

– Тем более… – произнёс Юлий и, снисходительно посмотрев на подельника, спросил:

– Бруно, сколько теплоходов в год отправляет за границу Софья Власьевна – советская власть – через Одессу?

– Двенадцать… Каждый месяц по одному…

Бруно можно верить. Он диспетчер, знает всё.

– А по «Спутнику» – по линии международного молодежного туризма – сколько?

– По «Спутнику» – четыре-пять… А что?

– Да я тут подсчитал… Получается, тысяча комсомольцев с нашими деньгами ежегодно уезжают за бугор…

– С нашими? – Бруно насторожился, предчувствуя откровение партнёра.

– Ну, пока не с нашими… С государственными, мы ведь их не печатаем… Короче, я тут прикинул и решил положить конец этому комсомольскому контрабандному беспределу… Почему советская валюта – стольники, полтинники, наконец, чирики, – оседает в швейцарских банках, а не в наших с тобой карманах?!

Герцог вперил взгляд в собеседника, вынуждая его на ответный ход. Бруно, не понимая, куда клонит подельник, заёрзал в кресле.

– А я, что? Я – за… То есть я хотел сказать, что я против швейцарских банков, но за наши с тобой карманы…

– То-то, – менторским тоном произнёс Герцог. – Когда следующий комсомольский рейс?

– Через неделю, – с готовностью ответил Швондер. И тут же спросил: – А причём здесь овчарка?

– Для декораций!

Пять «икарусов» с разухабистой комсомольской братвой, наскребённой по сусекам всесоюзного ленинского, подкатили к ограде одесского порта для прохождения таможенного и пограничного контроля.

Немедленно в первый автобус вошли двое, не считая служебной овчарки. Один – в форме таможенника, второй – в неизвестно какой, но с собакой на поводке.

– Внимание, комсомольцы, страждущие увидеть дальние страны! – голосом диктора программы «Время» и с улыбкой голливудского актера Герцог начал свой автобусный спектакль.

– Я – старший наряда таможенников… Полагаю, что все присутствующие согласны с тезисом: «Не нужен нам берег турецкий и Африка нам не нужна».

Строители коммунизма настороженно притихли в салоне: «Провокация! А ведь ещё и до Босфора не добрались… Видно, недаром инструкторы ЦК КПСС предупреждали…»

Выждав паузу, Юлий вопрошал:

– Так или нет?!

– А что нужно? Спрашивал звонкий голос комсомольского вожака.

– Думаю, что не все из вас сегодня доберутся до кают теплохода… – ответствовал Герцог. Некоторые останутся в Одессе… И не просто в Одессе, а в камерах предварительного заключения… Практика показывает, что не все выполняют инструкцию ЦК и пытаются вывезти из СССР значитально больше положенных тридцати рублей… Вот мой друг. Он тренирован на обнаружение советских денег в лифчиках, трусах и других интимных местах… Ну-ка, Дик, голос! Собака послушно залаяла.