Он на лицо, действительно, напоминал кабана. Григорию Григорьевичу было лет сорок, и он был не очень приятным человеком, он относился к категории людей, которым всегда все не нравится. Вечер пятницы он проводил в баре за рюмочкой водки, и выпивал столько, что ему этого хватало до понедельника. Одновременно с этим, он был вполне ответственным и ценным сотрудником на работе, поэтому Сережа относился к нему очень хорошо.

У Григория Григорьевича была одна особенность – он ненавидел женщин. Одни говорили, что это всё из-за того, что его бросила жена десять лет назад, другие, что ему не дают даже проститутки, и поэтому он так озлоблен.

- Что он сказал? Почему ты так разозлилась? – муж бил в самую суть. Я понимала, что он не успокоится пока не разберется во всем, да и, наверное, он заслуживал правды, но после того, как я расскажу ему – Сережа не сможет относиться к своему инженеру, как раньше и это отразится на работе. Перед приездом аудитора нельзя допускать разлад в коллективе.

- Давай не будем об этом, ладно? Не хочу говорить об этом и всё. – закрываю уши руками, напоминая ребенка. На меня обрушивается внезапно головная боль, раскалывая череп на две части. – Если любишь, закроешь тему.

- Нет, Лиз, не могу. Ты моя жена и оставлять хамское к тебе отношение – топтаться по моей репутации. Если Гриша перешел какие-то рамки дозволенности, я обязательно переговорю с ним. – громко выдохнув, муж угрожающе продолжил: Лиса, все проблемы действительно в твоей голове! Ты постоянно напряжена, все тебе не то и всё не так. Копаешь что-то, переживаешь, изводишь себя всю. Зачем всё так близко принимать к сердцу? Старого гандона нужно проучить!

В качестве подтверждения своих слов Сережа сжимает мое колено и подтягивает к себе. Он не отстанет же, пока я ему все не расскажу.

- Слушай. Мне кажется, что мы разобрались с ним. – предпринимаю последние попытки уклониться от этого разговора. Замечаю усталое лицо Сережи и понимаю, что начинаю его утомлять своими метаниями. – Я сегодня бегала, подписывала закрывающие документы, чтобы бухгалтерия могла закрыться. И когда зашла в мастерскую на цокольном, то услышала как… - на самом деле Григорий Григорьевич не сказал ничего такого ужасного, просто он прошелся по самому больному, и мне не хотелось об этом рассказывать Сереже. Для меня это было унижение.

Когда я спустилась к ним в мастерскую, то пришлось немного постоять у входа, чтобы привыкнуть к алкогольному амбре, мужчины не пили на работе, но приходили с бодуна, и здесь всегда пахло перегаром. 

У стола Григорьевича собралось несколько мужчин из его цеха, они обсуждали баб на работе и предстоящих новогодний корпоратив, которым был чуть ли не главным событием в году. 

- Слушай, нужно этого аудитора умаслить по-быстрому и отдыхать, корпоративчик то намечается, что надо! Слышал, как Мельников сделал распоряжение заказать какую-нибудь группу местную, чтобы они там у нас песни попели английские. Ну, чтоб, весело было!

- Можно будет потанцевать, да баб позажимать. – мужики дико заржали, их это ужасно раззадоривало. Я скривилась. Никогда не терпела такие глупые разговоры. – Видели, Акимова себе в отпуске сиськи сделала, вернулась с Москвы с третьим размером! Точно там мужика какого-то нашла, оприходовала и за его счет себе внешность поправила, чтобы наконец-то замуж выйти! 

- Да она это, чтобы Мельника в кровать себе уложить! – тихий заговорческий гогот прошелся по мне наждачкой, неприятно такое слышать. То, что Олеся Акимова уже давно засматривается на моего мужа и пытается его захомутать я давно видела, но доверяла ему, знала, что Сережа никогда не опустится до мелкой интрижки.