Остановившись у фонтана, Малоун присел на мокрый гранит.

– Пару лет назад у тебя вот здесь украли сумочку.

– Помню. Это стало самым настоящим приключением.

– Я хочу знать, что все это означает.

Стефани молчала.

– Ты должна сказать мне, что поставлено на карту, – стоял на своем Малоун. – Всё, без утайки. И не пытайся меня убедить, что все дело в похищенном ребенке и в том, кто станет следующим главой Китая.

– Иван считает, что нам ничего не известно, но мы знаем.

– Просвети меня.

– На самом деле все это необычно. И имеет отношение к тому, что Сталин узнал от нацистов.

Это было уже какое-то продвижение вперед.

– Во время Второй мировой войны основную часть нефти гитлеровская Германия получала из месторождений в Румынии. К концу сорок четвертого года все нефтяные вышки были разбомблены, и не случайно, что война вскоре завершилась. Сталин смотрел, как Германия буквально задыхается без нефти. И он решил, что Россия всегда будет самообеспечена нефтью. В нефтяной зависимости Сталин видел катастрофическую слабость, которую нужно избежать любой ценой.

Ничего удивительного.

– По-моему, в этой мысли нет ничего оригинального.

– В отличие от остального мира, в том числе и от нас, Сталин придумал, как это сделать. Ответ ему подсказал профессор Николай Кудрявцев.

Коттон молча ждал.

– Кудрявцев выдвинул предположение, что нефть не имеет никакого отношения к ископаемым останкам.

Малоуну была хорошо известна распространенная теория. В течение многих миллионов лет останки первобытных растений и животных, в том числе динозавров, поглощались осадочными породами. Затем новые миллионы лет высокой температуры и давления превратили эту смесь в нефть, откуда и происходит название «ископаемое топливо».

– Кудрявцев утверждал, что нефть является не биогенным продуктом, образовавшимся из живого материала, а абиогенным – просто первобытной материей, которая постоянно образуется в недрах земли и поднимается к поверхности.

Малоун тотчас же сообразил, к чему все это ведет.

– То есть запасы нефти бесконечны?

– Именно этот вопрос и привел меня сюда, Коттон. И мы должны найти на него ответ.

Стефани рассказала, как в 50-е годы в Советском Союзе были обнаружены обширные месторождения нефти на глубине несколько тысяч футов, гораздо глубже, чем они могли находиться согласно теории ископаемого топлива.

– И, возможно, то же самое было и у нас, – продолжала она, – в Мексиканском заливе. В семьдесят втором году месторождение было обнаружено на глубине больше мили. Его запасы истощались поразительно медленно. То же самое произошло на нескольких месторождениях на Аляске. Геологов это поставило в тупик.

– Ты хочешь сказать, колодцы наполняются вновь?

Стефани покачала головой:

– Мне объяснили, что все зависит от строения окружающей породы. В Мексиканском заливе дно океана изрезано глубокими трещинами. Теоретически это позволяет находящейся под давлением нефти подниматься из глубины ближе к поверхности. Есть и еще один момент…

Малоун чувствовал, что Стефани, как всегда, подготовилась к делу обстоятельно.

– Геологический возраст сырой нефти, поступающей из упомянутых мною скважин – тех самых, которые поразительным образом восполняются, – отличается от того, что было двадцать лет назад.

– И что это означает?

– То, что нефть поступает из другого источника.

От Малоуна не укрылось, что еще это могло означать.

Значит, она получается не из мертвых растений и динозавров.

– Коттон, биогенная нефть залегает неглубоко, на глубине от нескольких сотен до нескольких тысяч футов. Абиогенная нефть залегает гораздо глубже. Наука не может объяснить, как органический материал оказался так глубоко под поверхностью, следовательно, нефть должна иметь какое-то другое происхождение. Сталин рассудил, что если новая теория происхождения нефти окажется истинной, Советский Союз получит огромное стратегическое преимущество. Еще в начале пятидесятых он предвидел, что нефть станет политической силой.