С пистолета он переключился на стилет – быстро вгонял его в деревянную колоду и старался так же быстро вытаскивать. Действовал не своей сталью, а тренировочной железякой Финли. После этого ее пришлось равнять и затачивать. Последним упражнением было метание уже собственного стилета. Только после этого Лиам почувствовал, что готов выйти в лес, но на хутор спустились сумерки, а живот шумно потребовал еды.

С утра пораньше, перекусив куском копченой оленины и угостив таким же Зверя, Лиам нацепил кобуру с револьвером, потом ножны со стилетом. – Ну что, Зверь, погуляем?

– А может, не стоит? – переспросил пес, лениво повернув голову. Собственно, прозвучало это как «вруф-уф», но Лиам понял.

– Чего?! – распахнув рот от удивления так, что можно было и челюсть вывихнуть, переспросил он.

– Говорю, может, не стоит? – вновь сказал Зверь.

– Э-э-э. Знаешь, Зверь, я лучше пойду, лекарство выпью да полежу.

– Хорошая идея, – поддержал пес.

У себя в комнате Лиам схватил со стола склянку с лекарством и отпил большой глоток, потом посмотрел в шкафу, там стояло еще две бутылки, и сделал для надежности еще один глоток. Не каждый же день с тобой лохматые волкодавы разговаривают. В кровати пролежал до обеда, и лежал бы дольше, да вскоре опять начало урчать в животе. Зверя на кухне не было, Лиам позвал, в одну миску налил воды, а во вторую положил сыра и хлеба с олениной. Сам ел то же самое, хотя и запивал холодным чаем. Когда прибежал Зверь, Лиам осторожно спросил:

– Зверь, ты умеешь говорить?

– Гав, – ответил Зверь. И значило это «гав».

– Хорошо, совсем-совсем не умеешь? – уже более уверенно спросил Лиам.

– Уф, – ответил Зверь, пережевывая хлеб. И, к превеликой радости Лиама, значило это «уф».

– Прекрасно, значит, пойдем на луг. В лес пока не сунемся, но на луг, наверное, можно.

Говорить с псом Лиам не считал чем-то необычным. Сколько мог припомнить, Финли всегда говорил. Да и Зверь всегда проявлял прекрасную сообразительность. Но вот допустить, что пес действительно может говорить… Лиаму даже представить такое было трудно, ведь для этого нужна магия, а ее в Союзе Широв осталось ну очень мало.

Финли вернулся домой через полторы недели, и не со стороны Окенхолта, а со стороны мертвых деревень. Весь пыльный, грязный и даже исхудавший. На левом рукаве посередине плеча отчетливо проступало пятно крови. О ране говорила и сквозная дыра в рубашке.

– Шлюхи у нас теперь еще и постреливают? – спросил Лиам.

– Шлюхи всегда любили стрельбу, но это не их подарочек.

– А чего от тебя женщинами не пахнет?

– Откуда ты знаешь, как пахнут женщины?

– Ну… – Лиам густо покраснел.

– Это пять дней назад было. Любой запах выветрился бы.

– Да я носом лучше чуять начал. Со зрением и слухом та же штука. Так вот, пороховым дымом от тебя несет конкретно, по́том – как от Монстра, а женщинами ни грамма.

– На полдороге, когда шли обратно, забрели в заброшенное селение и наткнулись на мародеров.

– Это ж какими кругами вы ходили?

– Не важно. Грэг нашел еще один не оскверненный храм Триумвирата. Хотели зайти помолиться. Пришли, когда эти уроды серебро из храма выносили.

– И?

– Осквернили они храм, – тяжело вздохнул Финли.

– Я спрашиваю: с мародерами что?

– А, пристрелили.

– А серебро?

– Вернули в храм.

– Так забрал бы себе, храм же оскверненный.

– Забрать серебро из храма можно только с разрешения священника, – совершенно серьезно ответил Финли.

– Только бы никто не узнал, что это вы их положили, – покачал головой Лиам.

– В лес ходил? – серьезно спросил Финли, видать, чтобы сменить тему.