Уверен, что Геркулу удалось проделать большой объем работы не без помощи партии «синих», к которой он примкнул. Например, база византийского филиала Братства сейчас расположена в тренировочном лагере катафрактариев Арсака. Там они тренируются, временно получив коней и все обмундирование. Армянин не прост, смолчал о таком факте, ни разу не обмолвился ранее, что он делает для моей организации.

– Набрано три сотни конных и четыре сотни пеших. Можно было бы больше, но… – докладывал Геркул, однако, его перебил Дионис.

– Но… деньги любят счет. И кормить, одевать, содержать такое количество воинов – это много серебра. Я готов и далее это делать, даже оплатить такой же набор воинов, но нужно согласие твое, воевода, участвовать в делах наших. Иначе, имею одни убытки, которые я хотел бы стребовать с тебя, – сказал евнух.

– Ты, Дионис, чьи интересы представляешь? Генуя, Пиза, византийские купцы? – немного уже понимая расклады, спрашивал я.

Тон евнуха мне не понравился. Стребовать он деньги хочет? Так договора мы не подписывали и по рукам не ударили, чтобы я принял на себя обязательства. А так… Спасибо, но дальше сами. Средства на дальнейшую подготовку бойцов есть. Вопрос только возникает, насколько я могу такими воинами распоряжаться. Мне нужно лишь безусловное подчинение, когда эти бойцы отправятся на Русь и составят конкуренцию иным воинам, например, бродникам. Только так, с ротацией и в здоровой соревновательной атмосфере, можно несколько снизить опасность бунтов и неповиновений. Всегда одна сила может покрыть другую. Но и работать над тем, чтобы все братья таковыми и являлись, пусть это и сложно.

– Тебе нужны люди и средства, чтобы их готовить. Мы уже дали часть из того, что может получить Братство, будет помощь нам тут, в Константинополе, будет еще больше денег и воинов, – уходя от ответа на предыдущий вопрос, обтекаемо говорил Арсак.

– Позиция василевса какая? – спросил я.

Это очень важно. Может быть так, что император против всех начинаний этих «синих», и тогда я могу стать тем, кого просто подставляют под удар. Понятно, что Братство считают разменной монетой в большой игре, ноне всегда нужно отказываться от такой роли. Ведь важен еще курс размена.

– Колеблется, – сказал Геркул, а Никифор с неудовлетворением на него посмотрел. – Он хочет избавиться, но связан договорами, обещаниями. А вот, если народ, жители Константинополя и других городов…

Пару очков в карму Геркулу, что все-таки сдает инсайдерскую информацию. Вероятно, он все же играет на моей стороне.

– И вы хотите создать общественное мнение? – догадался я. – Помочь сформировать свою позицию императору, чтобы он решился на поступок?

Переговорщики стали пересматриваться друг с другом.

– Я говорил, что он мудр и смотрит на многие вещи не как варвар, – с нотками торжества в голосе сказал армянин.

– Что я с этого имею и какие гарантии того, что мои люди не станут единственными, кто будет участвовать в погромах? – задал я очередной вопрос, повергая всех в состояние удивления и задумчивости.

Составлять общую картину из разрозненных данных, собранных во многих источниках, – это та способность, без которой офицером во всех смысловых понятиях этого слова не стать. Я, смею надеяться, был в иной жизни офицером. В любом случае, думать умею.

Евнух Андроник говорил о настроениях в Константинополе. Тут все очень сложно, но наметилась тенденция объединения общин против единого врага. Венецианцы перехватывают торговые пути, устанавливают цены в Великом городе, как и в других городах империи. Понятно, что цены высокие. Они стали кем-то, кем стали евреи для европейского общества в девятнадцатом и в начале двадцатого века. Их ненавидят, пусть ненависть зиждется на пустоте и домыслах. Если в акведуке нет воды, значит, выпили… венецианцы. Если в акведуке есть вода, значит… венецианец помочился туда. Вот, примерно, как относится толпа к этим купцам.