Встаю и с удовлетворением смотрю, что четыре из восьми боярских прихвостней лежат или сидят, скорчившись от боли. Немного не дожал. Еще бы одного выключил бы из боя, так остальные и посыпались, растерялись точно.

– Заговоренный, ты? – спросил, видимо, старший в этой стае, рассматривая меня.

– А вы что за воины, что десятком на одного отрока полезли? Знайте, кабы нужно было вас убивать, но не жалел, рвал бы, но убил. Выживите в бою, чтобы после умереть от моей руки, – сказал я, злостно рассматривая своих обидчиков.

Один, на вид самый молодой из восьмерки, рванул было вновь попытать счастье в драке со мной, но его остановили.

– Боярин сказал, только чуть помять, – напомнил всем старший воин.

«И когда уже начнет действовать Угрюм?» – подумал я.

Говорят, что мысли материализовываются? Я в это уже почти верю.

– Тревога! Предательство! – начали орать вокруг. – Всем к воротам!

В горнице были окна, если прямоугольные вырезанные внутри стен дырки можно так гордо называть. Но оттуда доносились выкрики и даже какая-то энергетика от паники и растерянности, что начала царить в Кучково. Зря так кричат. Сейчас воины надумают в своих головах черти знает что. Что тут сотни предателей, несмотря на то, что в крепости всего-то меньше четырех сотен защитников осталось… Даже меньше должно быть, старший же сын боярина, взял вроде бы немало воинов.

Мои охранники явно растерялись. Не было бы ноющей боли в боку, так и посмеялся бы с того, как все восемь псов начали метаться в разные стороны: то к двери, то посмотрят на меня и остолбенеют, опять к выходу, назад. И все это с шальными и выпученными глазами. С одной стороны, они же должны бежать на выручку своим со-ратниками, сражаться. А здесь я такой, отвлекаю аж восемь бойцов.

Что это для меня означает? Да то, что и мне нужно действовать.

– К боярину меня ведите! Я знаю, кто предал, мне говорить с ним нужно, – начал настаивать я, еще больше смущая и практически вгоняя в панику воинов.

– Что ты знаешь? – спросил старший среди псов.

– Нынче же сотня восстала из ваших ратных, значит на подходе шесть сотен князя, думаю и больше. Ворота открыты, значит, ворвутся сюда и всех вас… На колы посадят, – попробовал я хитростью избавиться от своих охранников.

– Нет, с тобой тут будем, – сказал старший. – Боярского приказа не ослушаемся. Не смутишь ты нас.

– Ну а горница закрывается? – решил я подойти к решению своей проблемы, используя более опасный способ.

– Да, снаружи есть замок у меня ключ… – механически отвечал воин. – И зачем я тебе это говорю?

В это время я уже рассчитал свои шансы и счел их приемлемыми. Сложно осуществимыми, но не сидеть же мне под охраной, когда действовать нужно. На стене висело копье и рядом топор. Это нормально для хозяина дома, который помешан на войне, когда в каждой горнице висит оружие. Вот с этими копьем и топором и начну истребление своих обидчиков. А ведь могли же еще жить и жить…

Хватаю копье и метаю его в старшего воина, сразу же сдергиваю с крючка топор и, пока остальные в недоумении смотрят на корчащегося командира, который нелепыми движениями с выпученными болезненными глазами, еще больше насаживает свою плоть на копье, рублю ближайшего воина. Топор прорубает череп врага и я успеваю его выдернуть, сразу же метаю в пса, который первым оценил обстановку и отреагировал на опасность.

Это не метательный топор, сложно таким, с большим древком, метнуть правильно, оружие в полете чуть заваливается в сторону, но, даже если камень с силой кинуть в бегущего человека, эффект будет. И здесь он также был. Воина отбросило назад, и он впечатался в стену, ударяясь о бревна головой и оплывая. А все почему? Шлемы носить нужно! Мама не говорила им, что выходить из дома без шапки опасно? Маму слушать нужно, она плохого не посоветует!