«Аромат твоего тела не выходит у меня из головы. Ты теперь олицетворение этих цветов. Улыбайся чаще, мне нравится твоя улыбка.»

По телу пробегают мурашки, я стараюсь унять томное волнение и скрыть его от глаз девочек. Но навряд ли мне это удаётся. Поразительно, но в тот день я и в самом деле использовала парфюм с ароматом пион. И эта внимательность Симона кружит голову.

— Что там написано? — интересуется Сара.

— Сказал, что ему нравится моя улыбка и попросил чаще улыбаться, — поднимаю глаза на сестру и улыбаюсь ей, а саму открытку прячу в сумку

Сара расплывается в улыбке.

— Вот это мне нравится. Вот это я понимаю, — с довольным видом заявляет Яна. — Красивый, сексуальный, судя по букету — богатый, ещё и романтичный. Что ещё надо для счастья?

Я смущаюсь от её слов и ничего не отвечаю. Вновь разглядываю пионы с восторгом и не могу осознать, что они принадлежат мне. Мне никогда не дарили таких букетов без повода, просто ради моей улыбки. Это вызывает во мне смешанные чувства.

— Что сделал Филипп? Что-то очень плохое? — спрашивает Сара, когда Яна уходит в уборную, и мы остаёмся одни. — Я спрашиваю, потому что знаю тебя, как никто другой. И твоё поведение говорит лишь о том, что он причинил тебе сильную боль! Иначе, ты бы никогда не вела себя так, как ведёшь сейчас!

— Сара, умоляю тебя, — с мольбой смотрю на неё. — Не лезь мне так глубоко в душу. Мне стыдно обо всём этом говорить. И очень больно.

— Он ударил тебя? — её дыхание учащается.

Какая наивная, не догадывается, что её младшая сестра уже давно ходила побитая, но продолжала это терпеть.

— Или у него кто-то появился?

Я начинаю задыхаться. Словно кто-то резко перекрыл кислород, и перестало хватать воздуха. Я не хочу реагировать на её слова и обсуждать это, но глаза наполняются слезами.

— Девочка моя, — она тут же встаёт с места, подходит ко мне и заключает в объятия.

Но вместо того, чтобы успокоить, её жест заставляет меня расплакаться.

— Я не знаю, как мне пережить эту боль иначе, — зарываюсь сестре в плечо. — Я ведь его так любила, Сара.

Мне стыдно за свои поступки и за тайные отношения с Симоном, но пока это единственный способ, доступный моему сознанию, который помогает притупить боль. И я не хочу, чтобы сестра меня осуждала.

— Всё, успокаивайся. Прости, я больше не заговорю об этом уроде, — сестра отстраняется от меня и вытирает слёзы с глаз. — Наслаждайся букетом, он прекрасен.

Я вновь бросаю взгляд на цветы и начинаю улыбаться сквозь слёзы. Выравниваю дыхание, делаю глоток воды, чтобы успокоиться. Обвожу глазами ресторан в надежде найти Симона и поблагодарить его за прекрасные цветы. И почти сразу нахожу его. Он наблюдает за мной и, поймав на себе мой взгляд, улыбается. Я отвечаю ему взаимностью. Пару секунд — и вот на душе снова хорошо. Его улыбка действует на меня целебно — факт.

Он жестом руки подзывает к себе.

— Я сейчас подойду, — говорю сестре. — Поблагодарю его и вернусь.

Она отпускает меня. Я встаю с места и следую за Симоном, который выходит из ресторана. Как только оказываюсь на улице, он ловит меня за запястье и ведёт за здание. Оказавшись наедине, прижимает к стене и касается моего лица. У меня перехватывает дыхание от такого близкого расстояния с ним.

— Опять плакала? — он смотрит в глаза, проникая всё глубже в душу. — Так сильно не понравились цветы? — отшучивается, почувствовав, что мне становится не по себе от этого разговора.

— Что ты, они прекрасны. Я в полном восторге, — отвечаю искренне.

Благодарю его и не могу оборвать зрительный контакт. Его глаза такие красивые, глубокие, завораживающие.