– Ее бойфренд, – сказал Ребус, – тот, кто, по нашему мнению, был с ней в машине…

– Да, что с ним?

– Он сын Пэта Маккаски.

– Министра юстиции?

– А министр юстиции у нас еще и лицо кампании за независимость Шотландии. – Ребус знал отношение своего босса к этой теме – как и всем остальным в отделе, Пейдж ему все уши прожужжал разговорами, как важно для Шотландии оставаться в составе Соединенного Королевства. – Маккаски возглавляет кампанию «Скажи „да“».

Пейдж немного помолчал, раскладывая эту информацию по полочкам у себя в голове.

– И что у вас на уме, Джон? Звоночек знакомому журналисту?

– Только если найдем что-нибудь убедительное. В противном случае у дела будет явно политическая окраска.

– На том и порешим.

– Постойте, – сказала Кларк. – Вы собираетесь использовать сына, чтобы насолить отцу? По-моему, это не совсем честно.

– Будет вам, Шивон. Мы все знаем, как вы проголосуете.

Кровь прихлынула к щекам Кларк.

– При чем тут…

Но Пейдж уже отвернулся и пошел прочь.

– Еще день-два, – бросил он на ходу. – Посмотрим, что вам удастся нарыть.

Кларк уставилась на Ребуса, а он примирительно развел руками.

– У нас все равно других дел сейчас вроде как и нет, – сказал он.

– Так эта маленькая комедия, которую ты тут разыграл… – Она показала пальцем в направлении удалившегося Пейджа.

– Я не сомневался, что он на это купится.

– Он, может, и купится, а вот я – нет.

– Ты разочарована во мне, – притворно огорчился Ребус. – Но ты должна признать, что в твоих делах такие персонажи, как Пэт Маккаски и Оуэн Трейнор, фигурируют не часто…

– Понять не могу, как сомнительный бизнесмен вроде Трейнора входит в доверие к лондонской полиции.

– Ну, лондонская полиция сама себе законы устанавливает, Шивон. Так и у нас было прежде.

– И ты явно тоскуешь по тому времени. И чтобы себя потешить, устраиваешь бурю в стакане воды – глядишь, что-нибудь да получится.

– Ну, иногда после бури оседает золотая песчинка.

– И какую такую песчинку ты полагаешь найти на этот раз? – Она с вызовом сплела руки на груди.

– Понимаешь, самое занятное – это как раз буря и есть, – сказал Ребус. – Тебе пора бы уже это усвоить.

– Вашего отца нет? – спросил Ребус.

Джессика Трейнор выглядела уже лучше. Устройство вокруг ее шеи было заменено на обычный шейный корсет, а изголовье кровати было приподнято, так что она теперь могла не все время лежать, глядя в потолок.

– Чего вы хотите? – спросила она.

– Да просто зашел узнать, как вы себя чувствуете.

– Хорошо.

– Рад слышать.

– А отец сейчас в отеле.

Ребус обратил внимание на телефон в ее правой руке.

– С Форбсом сегодня успели пообщаться?

– Две эсэмэски пришло.

– Он говорит, что вы познакомились на вечеринке.

– Верно. Я пошла туда с Элис, и мы с Форбсом разговорились на кухне.

– Просто как в песне, да?

– В какой песне?

– Ее теперь не поют, – вздохнул Ребус. Потом показал на ее телефон. – Две эсэмэски, говорите. Позволю себе предположить, что одна – до того как он пришел на беседу в участок, а другая – после?

Она не ответила на его вопрос.

– Я так и не могу понять, почему вы здесь…

Ребус в ответ пожал плечами.

– Меня выводит из себя, когда люди лгут мне в лицо. Я начинаю спрашивать себя: чего они боятся? В вашем случае, может быть, ничего, а может быть, и есть какая-то причина. Но пока я не буду знать наверняка…

– Какая разница – был Форбс в машине или нет? – Она уставилась на него.

– Если он был с вами, значит бросил вас там. Не вызвал помощь, не остановил проезжающую машину…

– Я не понимаю, почему этим интересуется полиция.

Ребус опять пожал плечами: