– Малыши умирают все время, – тихо произнесла миссис Браун, больше не прикрывая свое лицо фартуком. – Все наши дети умерли. Мое сердце было разбито… – Она вытерла глаза. – Видите ли, у меня еще не кончилось молоко. Ее светлость, ваша мать, просила меня кормить малышку грудью.

Брауны жили одни на отдаленном участке земли. Никто не узнал, что у них в доме чужой ребенок. Все было так просто, а Уикхем говорил так властно и убедительно.

– Вам ведь эти деньги могут понадобиться, – говорил Браун. Его обветренное лицо стало непроницаемым, он хорошо скрывал свое горе. – Я знаю, мы поступили скверно, однако дойная корова издохла, а урожай выдался таким скудным, что даже с деньгами, которые ваш отец платил нам…

Лора уже оглядела чистую, тщательно вымытую кухню, пустую колыбель у очага, поседевшую голову миссис Браун. Все ее дети умерли.

– Оставьте эти деньги себе и забудьте о ребенке, о графе, приехавшем в экипаже, обо мне. Только дайте мне его визитную карточку.

Лора достала из своего ридикюля прямоугольную карточку с загнутыми углами и взглянула на нее. Она вытаскивала ее каждый день в течение двух месяцев. Ровно столько ей понадобилось, чтобы выследить Уикхема, изменить свой внешний вид, придумать убедительную легенду для своих слуг и соседей.

Лоре нужны были убедительные доказательства того, что этот мужчина украл ее девочку. Из-за него мать не видела, как выросла малышка, как у нее появился первый зуб, не видела, как она сделала первый шаг, не слышала первое слово, которое произнесла ее дочь. И все по вине кузена Пирса, богатого дипломата Эйвери Фолконера, графа Уикхема. Лоре больше не нужна была визитная карточка из кусочка картонной бумаги: она видела его, этого симпатичного, смеющегося, безжалостного мужчину, которого ее дочь называла папой. Лора смяла в руке визитную карточку. Она размышляла над тем, как перехитрить этого лживого и наглого вора.

– Папа?

– М-м-м? – Ответить «да» было бы рискованно, он ведь мог и не расслышать коварный вопрос, заданный шепотом. Он уже раз обжегся на этом, а теперь в доме было полным-полно котят.

– Папа, когда мне можно будет покататься верхом на лошади?

Эйвери закончил читать письмо и изящным росчерком пера запечатлел под ним свою подпись. Сендерс, его секретарь, взял письмо, посыпал невысохшие чернила порошком и передал хозяину следующий документ.

– Когда я увижу, что твой новый пони достаточно крепко держится на ногах. – Эйвери вернулся к первому предложению и постучал по нему концом гусиного пера. – Сендерс, эту мысль надо выразить более четко. Мне хотелось бы, чтобы мое несогласие с этим предложением не вызывало сомнений.

– Милорд, я сформулирую это иначе. Это последнее письмо. – Джон Сендерс собрал все бумаги, положил в портфель и вышел. Он был третьим сыном священника, знал свое дело, отличался благоразумием, верностью и умом. Именно такие качества Эйвери требовал от своих подчиненных.

– Ну, папа…

– Мисс Алиса, – раздался тихий голос одного из слуг, обладавших не только этими качествами. – Его светлость работает. Идем, пора пить молоко.

– Дорогая, я зайду к тебе перед сном. – Эйвери положил перо и ждал, когда голубые юбки Алисы скроются за дверью. – Мисс Блексток, я хочу кое-что сказать, если у вас найдется время.

– Милорд. – Няня ждала, сложив перед собой руки. Няня склонила голову, с безупречно убранными волосами, ожидая распоряжений его светлости. Мисс Блексток была няней Эйвери. Она единственная знала правду об Алисе. Блеки, как звала ее Алиса, прибыла в ту отдаленную ферму вместе с Эйвери, как только тому удалось разыскать девочку.