А до тех пор, формально, они с немцами не воюют. Но имелось одно обстоятельство. Ожидание всегда расслабляет, притупляет чувство опасности. Как в дозоре – вначале на каждый шорох ствол вскидываешь, а к концу дежурства и на чужака реагируешь куда спокойнее. Так и германцы за десять дней ожидания наверняка расслабились. На этом и строил расчёт Саблин.

Дав интересу противника разгореться до нужного уровня, поручик уверенно направился к нейтральной полосе. Прошёл за уложенные штабелями доски и стал так, чтоб его хорошо было видно.

– Солдаты вермахта! – прокричал он, сложив ладони рупором. – Позовите старшего офицера!

Прокричал на плохоньком своём немецком, английский у поручика был несравненно лучше. Прокричал и взмолился про себя: лишь бы вышел сам гауптман, лишь бы не послал кого-то из подчинённых и не врезали бы сразу из пулемёта…

В кустах у леса зашевелились, замелькали серые силуэты. Выходить немцы не торопились, но и стрелять не спешили. Присматривались, опасаясь подвоха. Но, рассмотрев, что никакой угрозы нет, что пограничники сложили винтовки в пирамиды и заняты исключительно заготовкой досок, решились. Из подлеска вышел офицер с двумя автоматчиками и направился в сторону Саблина. Не доходя двух десятков шагов, остановился:

– Слушаю вас, герр офицер.

Сердце Саблина радостно забилось – тот самый! Немец изменился, заматерел, дослужился до офицерского чина и физической формы, как видно, не терял, плечи вон какие широкие, двигается легко и пружинисто. Подумалось: «А не авантюру ли часом ты, братец, затеял?» Но вслух начал с улыбкой:

– Герр гауптман! Пока начальство спит, а политики играют в свои игры, предлагаю настоящее мужское состязание! Сейчас мои бойцы из этих досок сколотят помост, закрепят по углам столбы и натянут канаты. За час управятся. Чёрт, или как правильно по-немецки? Сделают! Герр гауптман! Мы получим настоящий ринг. И попробуем, чьи вооружённые силы крепче!..

Немец нахмурился:

– Вы – русский. Что делаете вдали от родины, в середине Европы?

– Мы в гостях! – Саблин старался не сбиться с взятого весёлого тона, мол, война будет нет ли, ещё вопрос, а пока хорошо бы размяться по-молодецки. Всё остальное несущественно. – У России с Чехословакией договор. Что удивительного, если мы прибыли перенять опыт у чешских коллег?!

– Вы не пограничники, – с сомнением заметил тевтон. – Таких нашивок я не знаю.

– Нет, не пограничники. Спортивный взвод. По приглашению командования Чехословенска Армада помогаем улучшать физическую подготовку чешских военнослужащих. Но чехи не умеют боксировать!..

Перекрикиваясь, заговорщицкую интонацию передать было трудно, но Саблин постарался. Немец мотнул головой:

– Мы здесь не для того, чтобы заниматься ерундой, герр офицер. Мы несём службу на границе великого Рейха!

– Мы тоже служим великой империи, герр офицер, – откликнулся Саблин и широко улыбнулся. – Но скучно, и день-то какой хороший намечается.

Как раз бы в такой денёк попробовать, чей кулак крепче, русский или немецкий?

– Глупая затея, – отрезал тевтон и круто развернулся. Сейчас отправится обратно в свою рощу…

– Жаль! – крикнул Саблин ему в спину. – Может, в этот раз вам повезло бы больше!

Гауптман будто споткнулся, секунду постоял, закаменев спиной, словно в широкую эту спину целились из люгера, а потом резко повернулся к русскому.

– Donnerwetter! Так это вы! Я не узнал сразу…

– Так точно, герр гауптман! – веселился Саблин. – Предлагаю реванш. Заодно укрепим боевой дух наших ребят!

– Учтите, я уже не тот новичок, что прежде. Много тренируюсь и буду… как это… – Он перешёл на русский, немногим лучший саблинского немецкого. – Бить морда по щём зря!