– Вот оно! – горячо зашептал сыщик, и почтмейстер в очередной раз убедился, что его друга расследование загадок наполняет азартом, как самого Митю скачки на ипподроме. – Посыльный!

Шубин вскрикнул от неожиданности, но потом, обретая робкую надежду и опасаясь ее спугнуть, переспросил:

– Посыльный?

– Да! Не помните? Привратник Харитон упоминал юношу из лавки, который носит вино актеру. А если он к тому же записки любовницам Столетова передает, свидания назначает? Должен быть доверительный человек, это ты правильно говоришь. Актер через него может и с бомбистами связь иметь.

Митя при последних словах расправил плечи и выпятил грудь, хоть орден вешай, но в глазах его посверкивало беспокойство.

– А разве этот твой… Порох… Разве не запретил нам это дело расследовать? Еще и трех часов не прошло, а ты уже нарушаешь…

– Порох из Охранного отделения, потому для него важнее бомбистов взять, живыми или мертвыми. Не исключаю, что Илья Петрович прикажет их всех перестрелять в момент задержания, а после доложит в Петербурге, что угроза устранена. Деньги из сберкассы он искать не станет, так что помочь г-ну Шубину можем только мы.

Не успел он договорить, как распахнулась входная дверь и на пороге появился городовой Кашкин. Громко шмыгая носом, – дождливая ночь давала о себе знать, – повертел головой и бросился к столику.

– Г-н Мармеладов! Слава Богу, а то битый час вас ищу. На квартире справился, служанка сказала. что вы, вероятно, обедаете в трактире. А их в округе тьма, пока все объедешь… Велено доставить. Срочно! Поедемте, у меня коляска.

– Мы с тобой, – заявил Митя.

– Не велено! Илья Петрович строго наказал, чтобы только г-н Мармеладов.

– Все одно поеду следом, – почтмейстер с решительным видом надевал шинель. – Эй, народ, у кого кони порезвее, чтоб от полицейских не отстать?

Сразу несколько извозчиков, закончивших трапезу, встали из-за столов. Тот, что ближе всех, подмигнул:

– За веселую байку, что ты поведал, барин, мы расстараемся. Так повезем, что еще раньше казенных прискачем!

Кашкин почесал затылок под фуражкой и сдался.

– Только вы уж поспешайте, дело срочное…

– А что стряслось-то? – вопрос этот задал Мармеладов, хотя вертелся он на языке у всех присутствующих.

Городовой затянул было привычное «не велено», но увидев жадный интерес публики, сдался.

– Полковник приказал доставить на допрос артиста Столетова. Приехали забирать, а он мертвый!

Шубин, не желая оставаться в стороне от разговора, решил козырнуть осведомленностью:

– Это хмельные шиши. Михаил Ардалионович каждый вечер напивается до полного бесчувствия. Не беда, к утру проспится.

– Не то, – перебил полицейский. – На этот раз совсем мертвый. Бомба у него в квартире взорвалась. Всамделишная!

Кучер только-только закричал лошадкам «Стой, стой, тпру!», а Митя уже выпрыгнул из коляски. На секунду позже соскочил и Мармеладов. Городовой же не спешил, помогая выйти из экипажа г-ну Шубину, которого это приключение состарило раньше времени годков на десять. А куда спешить? Порох все едино осерчает, что долго вез. Пусть сперва прокричится на господ, пар выпустит.

То, что полковник не в духе, стало понятно издалека. Еще проходя с бульвара во двор, через решетчатые ворота, услышали они фирменное «Что?», по обыкновению растянутое в «Шта-а-а?» Распекал Илья Петрович сразу всех: ленивых полицейских, суетливого привратника, досужих соседей, – каждому досталось, никого не забыл.

– А, вот и вы! – в гневе прокричал он, увидев вновь прибывших и тут же переключился на официальный тон. – Харитон, эти люди приходили к г-ну Столетову незадолго до взрыва?