Оливия не знала, что шрамы от кандалов – это сущие мелочи. Клейтон опустил перчатку ниже, обнажив длинный и глубокий горизонтальный шрам у основания ладони. Там палач терзал плоть и развлекался, играя с сухожилиями, отчего пальцы Клейтона конвульсивно дергались.

Во время пыток только мысли об Оливии помогли ему сохранить рассудок. Но признавал он этот унизительный факт только наедине с самим собой, темной ночью. Ведь только слабый человек мог упорно вспоминать о женщине, предавшей его. Только слабый мог любоваться ею спящей и сгорать от желания убрать упавший ей на лицо непослушный локон. И только слабый станет вскакивать, когда она тревожно заворочается во сне…

Клейтон отошел в другой конец хижины. Нет, он не слабый. Он поклялся, что не позволит Оливии сделать из него марионетку, и он сдержит свою клятву.

Клейтон достал из саквояжа новую пару перчаток. Конечно, они были сделаны из жесткой кожи грубой выделки, а не из тонкой английской лайки, но за неимением ничего другого и эти подойдут.

Ему придется выяснить, кто догадался, что Клейтон Кэмпбелл – это Шифровальщик, а потом попытался установить и личность Малышки. Мэдлин недавно родила своего первенца. Маленькую девочку назвали Сюзи. Мэдлин сто раз заслужила мирную спокойную жизнь, и он не допустит, чтобы с ней случилось несчастье.

Аршун получит ответы, которые ему так нужны. Он, Клейтон, позаботится об этом.

И отомстит графу за кровавые отметины на нежной коже Оливии.

Аршуна не было в доме.

По словам перепуганного лакея, которого Клейтон вытащил из теплой постели, граф и его соратники уехали сразу после бегства Оливии. Затаились в норах, мерзавцы.

Аршун скорее всего отправился в Санкт-Петербург. Если он планировал нанести удар по царской семье, туда ему была прямая дорога.

Клейтон выругался и достал из кармана кремень. Что ж, Оливия получит свое путешествие в Санкт-Петербург. Ему необходимо удостовериться, что Мэдлин в безопасности. Для этого он был готов на все.

Уничтожить группу революционеров.

Даже спасти проклятого царя.

Клейтон выложил к бочонку дорожку из пороха. Что ж, по крайней мере поездка оказалась не совсем напрасной. Перепуганный Аршун слишком торопился и оставил оружие в доме.

Оставшиеся слуги сбежали в деревню и даже не пытались остановить Клейтона. В пристройке обнаружилось около сотни ружей, и Клейтон с большим удовольствием воспользовался шансом лишить графа этого арсенала.

Он поджег порох. В конце концов, в любой работе есть приятные моменты.

Оливия наблюдала, как Клейтон подходит к старому горному пони, нервно переступавшему с ноги на ногу перед телегой. Животное было совершенно невообразимой масти. Создавалось впечатление, что кто-то пошутил, беспорядочно разбрызгав коричневую, серую и белую краску по его косматой шкуре.

Забавное существо раздраженно фыркнуло. Оливии показалось, что из его ноздрей вырвались маленькие белые облачка.

Клейтон принялся гладить пони, одновременно приговаривая что-то по-русски. Насколько Оливии удалось разобрать, он объяснял животному, что скоро пойдет снег.

Уши пони дважды дернулись, но вскоре животное успокоилось. Клейтон осторожно снял кусочки льда, прилипшие к его морде. Сейчас перед Оливией снова был Клейтон-юноша, которого она когда-то знала. Терпеливый. Добрый. Заботливый. Он все еще существовал, хотя Клейтон-мужчина, вероятно, запрятал его куда-то очень далеко.

– Почему ты передумал и все же решил отвезти меня в Санкт-Петербург? – спросила Оливия. Она все утро собиралась задать этот вопрос, но постоянно откладывала. Тем не менее она должна была услышать ответ.