– О! А вот и малышка Алиса вернулась! – воскликнул барон Жерер, отрываясь от игры. – Слава Богу! Я не могу справиться с твоим дядей, девочка: он обыгрывает меня уже в четвертый раз. Эти фигурки, я думаю, заколдованные – они ходят так, как ему хочется, а я, как ни бьюсь, не могу в них разобраться.

– Мессиры! Оставьте пока игру! – повелительным тоном произнесла Алиса. – Со мною пришел человек, которого мы с дядей должны были встретить в Париже.

Полагаю, что полчаса назад он спас мне жизнь.

– А что такое? – резко спросил Анри и поднялся из-за стола.

В эту пору графу Анри де Труа, которого все называли графом Шампанским, минуло двадцать девять лет. Он был среднего роста, светловолос, голубоглаз и, если не красив, то все же по-особому хорош собою – в его ладной, крепкой фигуре ощущались сила и стать, хотя ходил он слегка вразвалку, а сидя, чуть-чуть сутулился.

Алиса называла его дядей, Филипп-Август – «братцем», хотя на самом-то деле и ему, и ей он приходился не братом и не дядей, а… племянником! Он был старше короля на четыре года, а принцессы на десять, но его мать тем не менее была им сводной сестрой, потому что родилась от брака знаменитой Элеоноры Аквитанской с королем Луи Седьмым. Правда, об этом редко вспоминали. И граф Анри, искренне любивший живую непоседливую Алису, кажется, всерьез верил, что он ей дядя.

В Третьем крестовом походе граф участвовал с самого начала и успел прославиться не только своей бесспорной отвагой и воинским искусством, но также удивительной щедростью. Да, он был богат, но многие не менее богатые графы, князья, герцоги не тратили на войну и четверти того, что вложил в нее Анри, твердо убежденный, что для святого дела нельзя жалеть даже жизни, а уж она в любом случае стоит дороже денег. Одни только осадные башни, которые построили для штурма неприступной Птолемиады, обошлись графу в тысячу пятьсот золотых червонцев. Они просуществовали недолго – одна за другой эти великолепные машины сгорели у стен могучей крепости.

Получив серьезное ранение, Анри Шампанский уехал назад во Францию, но вовсе не потому, что решил отойти от Крестового похода: просто ему нужно было выжать из своих владений новые средства на вооружение и боевые приспособления, а также по возможности набрать новые отряды. Два таких отряда он уже отправил из Парижа под командой знакомых рыцарей, и вскоре собирался отправиться назад сам, а тут как раз пришло известие, что Филипп-Август намерен послать за Алисой. Нет, Анри не собирался заменить собою ее провожатого – он вовсе не был уверен, что царственная невеста застанет в Мессине своего жениха. Да и свадьба могла вдруг расстроиться (характер Ричарда Львиное Сердце граф Анри знал очень неплохо!), а в этом случае чего доброго придется везти девушку назад, во Францию, что совершенно не устраивало воинственного шампанца. Но поехать вместе с нею и с ее сопровождающим – а почему бы и нет?

– Так что такое произошло? Что угрожало Алисе? – спросил Анри, прямо обращаясь к Луи и даже не спрашивая, кто он такой.

Тем не менее Луи назвал себя и во всех подробностях рассказал о случайной встрече с принцессой, о том, как хвостатый Саладин спрятался в развалинах мельницы, и какое страшное открытие они с Алисой сделали благодаря ему.

– Так! – проговорил граф, когда рыцарь умолк. – Ну, спасибо. Знал я и прежде, что мой братец Гийом – последний мерзавец, однако это уже слишком! Продаться ассасинам… Тьфу! Знаете, – тут он пристально поглядел в лицо Луи и улыбнулся, будто почувствовал в нем человека, близкого ему по натуре, – знаете, мессир, я ведь побывал в самом логове этих убийц. И видел Старца горы. Это случилось, когда я, ненадолго оставив лагерь, ехал в один из палестинских городов. Мне встретились сарацины и отчего-то не напали, а пригласили поехать с собою, но когда мы доехали до гор, завязали глаза. Идиоты! А то я по времени и по тому, сколько раз конь шел вверх и сколько раз под уклон, не нашел бы, если надо, того места, куда меня привезли! Я видел и их крепость, и оружие. Видел, что их действительно много – тысячи. Думаю, они и не убили меня потому, что хотели внушить трепет и надеялись, что я моим рассказом напугаю остальных христиан. Не на того напали! Но то, что этот их Старец мне показал, было и впрямь мерзко и страшно. Желая показать, как беспрекословно ему повинуются эти несчастные, одурманенные отравой люди, он приказал одному из них: «Умри!» И тот тотчас пронзил себя кинжалом!