– Комнатная собачка, – пояснил дон Альфонсо, подтверждая мои страхи. А донна Лукреция с застывшей на лице улыбкой словно приросла к полу. – Приобрел ее мамашу у одного индуса, которого встретил в Венеции.

– Она очень…

– Держите, пусть она привыкает к вам. Тогда будет сидеть спокойно. Собакам нравится, чтобы у них был вожак. Волки, сами понимаете.

Похоже, донна Лукреция не понимала, но она знала свой долг и потому приняла песика от дона Альфонсо, осторожно взяв под передние лапы. В ее руках собачка выглядела крупнее, с крепкими лапами и хорошо сформированной мордочкой.

– Джулио знал, что вам понравится, – продолжил дон Альфонсо. – Он говорит, женщины любят подобные подарки. – Муж Лукреции указал в сторону свиты у огня. – Мой брат. Джулио.

Один из мужчин кивнул, и я сообразила, почему Анджела не обращала внимания ни на хозяйку, ни на дона Альфонсо. Сразу было ясно, что они братья: такой же длинный нос, скривленный у переносицы, будто сломанный, но на этом сходство ограничивалось. Если дон Альфонсо предпочитал коротко стричь светло-каштановые волосы, то дон Джулио носил спутанную копну светлых кудрей. Глаза дона Альфонсо напоминали цветом бледно-голубое небо ясным зимним днем, а у его брата они были фиалковые, опушенные густыми ресницами, которым позавидовала бы любая девушка. Он был гладко выбрит, и румянец на щеках напоминал зрелый персик. Если у дона Альфонсо были тонкие губы с чопорно опущенными вниз уголками, то у дона Джулио рот был как у Ипполито, с полными чувственными губами, созданными для поцелуя. При иных обстоятельствах я бы тоже была очарована.

– Благодарю вас, синьор. Ваш брат действительно очень чуток. Мне кажется, вам повезло со всеми вашими братьями. С доном Ферранте особенно, он служил оплотом силы для всех нас во время путешествия. И монсеньор Ипполито, конечно, добрый друг моего брата, герцога.

Она, похоже, знала про Анджелу и Ипполито, однако не выдала этого. Анджела же вроде бы даже не заметила, что произнесли вслух имя ее возлюбленного.

– Кажется, их посвятили в кардиналы на одной консистории, – сказал дон Альфонсо и продолжил: – Наверное, это так же роднит, как и церемония посвящения в рыцари. Вы согласны?

– Не сомневаюсь в вашей правоте, – ответила мадонна.

– Что ж, супруга, не хотите ли присесть со мной? Смею заметить, что, как только мы окажемся в Ферраре, празднования почти не оставят нам времени узнать друг друга.

Он шагнул, чтобы взять донну Лукрецию за руку пониже локтя, а она неловко переложила собачку. Со стороны они выгляди парой, не знающей, как исполнять новый танец, и мне пришлось выйти вперед и забрать щенка. Дон Альфонсо впервые обратил на меня внимание.

– Боже милостивый, – сказал он, и я решила, что поступила слишком смело, по представлению феррарца. По виду донны Лукреции было ясно, что она испугалась. Дон Альфонсо продолжил: – Вы похожи, как две горошины в стручке.

У донны Лукреции отлегло от сердца, и она обрадовалась. Как-никак я была на шесть лет моложе, и черты лица у меня гораздо лучше, а бедняжке мадонне приходилось бороться со скошенным подбородком, унаследованным от отца. По сути, у нас только волосы были похожи, да и то я свои не осветляла.

– Это монна Виоланта, – произнесла донна Лукреция. – Она у меня недавно, но я ее привечаю. Они с моей кузиной донной Анджелой неразлучны.

Прошло несколько секунд, прежде чем Анджела сообразила, что речь идет о ней, и, отвернувшись от камина, потупилась с преувеличенной скромностью и опустилась в реверансе перед доном Альфонсо. Я с облегчением выдохнула, что не ускользнуло от внимания дона Альфонсо, но он даже виду не подал.