– Пошмотри на важную даму.

– Какое у нее холёшенькое личико.

– Как прекрашно она таншует.

– Нет, нет, нет, швинья ты такая. Прекрашно – моя реплика. Ты говоришь, как хорошо она таншует, а я говорю…

– Легко и ишачно.

– Легко и изящно.

Тут один из них громко пукнул.

– А я что шказал? То же шамое. Ой… проштите, гошпожа, мы думали, шдешь никого нет.

– Никого и нет. Только я.

Гатто и Перро, испанские карлики мадонны.

– Мы репетировали, – пояснил желтоглазый Перро, который, несмотря на свое коротенькое тельце, обладал определенной грацией.

– Готовилишь к таншу мадонны на балу, – добавил Гатто, говоривший по-итальянски с кастильской шепелявостью. – Нам предштоит шледовать за ней и вошхвалять ее грашию.

– Вы не знаете, мадонна готова одеваться? – спросила я, выходя из ротонды. – Или дон Чезаре все еще с ней?

– Дон Сесар? Да он не осмелился бы тут показаться.

– После случая с Доротеей Караччоло. – Шуты перешли на испанский.

– Говорите медленнее. Какой случай?

– Донна Доротея была придворной дамой герцогини Элизабетты. Красотка, по всеобщему мнению. Дон Сесар должен был сопровождать ее по дороге к мужу в Венецию, но вместо того, чтобы охранять, похитил ее.

Перро прищелкнул пальцами.

– Вот так просто.

– Одним словом, стибрил. – Гатто поднял камешек с тропинки, положил на ладонь правой руки и провел над ним левой рукой. Камешек исчез.

– С тех пор ее не видели, – произнес Перро.

Гатто достал камень из левого уха.

– Вероятно, затрах…

Перро ткнул партнера под ребра.

– До смерти, – вяло договорил Гатто.

– Чудесно, – усмехнулся Перро, предпочитавший мальчиков. – Только посмотри, котяра этакий, ты расстроил Виоланту.

– Пустяки, – сказала я, стараясь унять дрожь в голосе, и устремила взгляд наверх, чтобы не пролить предательских слез. – Пожалуй, я пойду. Никому не говорите, что застали меня одну, ладно? Иначе…

– Что? – Гатто всадил кулачки в бока и с вызовом выпятил животик. Все это было так смехотворно, что я успокоилась.

– Иначе я скажу мадонне, что вы считаете, будто она танцует, как ишак. – Я подхватила юбки и побежала, а двое карликов шутливо кинулись за мной вдогонку, но потом остановились у подножия лестницы, ведущей в покои донны Лукреции, и поклонились Анджеле, которая поджидала меня.

– Я уже собралась тебя искать. Где ты пропадала? Она не может найти ожерелья, подарок дона Ферранте, поэтому вышла на тропу войны.

– Кажется, оно в черной шкатулке. Той самой, ты знаешь, что подарил ей отец. – Я схватила подругу за локоть и повернула лицом к себе. – Анджела, Чезаре был здесь?

Та вздохнула.

– Нет, дорогая. Насколько мне известно, он по-прежнему в Риме, старается собрать армию для своего очередного похода. Скорее всего клянчит деньги у твоего отца. Свадьба опустошила карманы дяди Родриго. Придется ему продать еще несколько кардинальских шапочек. А что?

– Я уверена, он был в розарии.

– Когда? – улыбнулась Анджела.

По всей Романьи Чезаре содержал в конюшнях самых резвых лошадей, поэтому передвигался быстрее многих; к тому же любил устраивать сюрпризы – от импровизированных вечеринок до военных переворотов.

– Только что.

Мы уставились друг на друга, потом подруга покачала головой.

– Я весь день провела с Лукрецией, растирала ей виски. Она опять мучается мигренью. Он не появился бы здесь, не захотев повидаться с ней. У тебя ведь сейчас месячные? Ну так в этом все и дело. Иногда они вызывают видения.

– Но… – Все, что казалось таким ясным еще минуту назад, превращалось в недоразумение. Что я видела? Просто тень, облако, закрывшее солнце. И все же запах жасмина по-прежнему преследовал меня.