Наконец на пороге появился Антон. С недоумением оглядел тепло одетую барышню и спросил:

– Чего изволите, Мария Александровна?

И несказанно удивился, когда Маша приказала ему бежать на улицу и найти пролетку, чтобы добраться до Петропавловской крепости.

Антон перекрестился и прошептал:

– Барышня, что вы надумали? Двенадцатый час ночи. На улице метель, холод несусветный…

– Антон, милый, поспеши. – Маша умоляюще посмотрела на него. – Сердце мне подсказывает, что сегодняшней ночью Дмитрия Владимировича отправят в Сибирь…

– Господи ж боже мой! – Антон снова перекрестился и метнулся за дверь. А Маша посмотрела на Катю:

– Иди ложись спать, и смотри, не смей никому говорить, что я среди ночи куда-то уехала. Если мы к утру не вернемся, тогда расскажешь все барыне.

– Хорошо, – прошептала девушка и вдруг обняла хозяйку и быстро поцеловала в щеку. – Дай бог вам с молодым барином свидеться. Передайте ему от всех нас поклон и пожелание здоровья.

– Спасибо, Катенька. – Маша в ответ поцеловала девушку и быстро спустилась в вестибюль, где ее дожидался Антон.

Через полчаса они были на южном берегу Невы напротив Заячьего острова. Громада Петропавловской крепости четко проступала на фоне взошедшей над горизонтом луны. Закованные в камень могучие крепостные стены и бастионы нависли над Невой, словно продолжение береговых гранитов, а над ними вознесся вверх сверкающий в лунном свете легкий шпиль Петропавловского собора…

Маша вцепилась руками в гранитный парапет набережной, покрытый ледяной коркой. Метель прекратилась, но снежная поземка продолжала кружить над мостовой, сильный верховой ветер рвал в клочья низкие мохнатые тучи. Они то и дело наползали на лунный диск, и тут же кромешный мрак окутывал и крепость, и Неву. И лишь шпиль собора продолжал светиться в темноте, словно стрелка компаса, не позволяющая сбиться с дороги заплутавшему путнику, точно тонкая соломинка – последняя надежда утопающего среди океана отчаяния…

– Антон, – Маша оглянулась, и лакей тут же подошел к ней. – Я хочу попасть в крепость и попытаться увидеть твоего барина. Ты не смог бы поискать лодочника?

– Барышня, вы с ума сошли! – Антон отшатнулся от нее и замахал в ужасе руками. – Вы посмотрите, что на реке творится! «Сало» вовсю идет, лодку тут же затрет и потопит…

– А ты все-таки попытайся, братец, – Маша достала кошелек и отдала его Антону, – и заплати тому, кто решится переправить меня на остров, сколько он запросит.

Антон хмыкнул и скрылся в темноте, а Маша вернулась к пролетке и отпустила извозчика.

Вскоре появился Антон в сопровождении здоровенного мужика, лохматого и бородатого, в драном кафтане и в войлочном котелке вместо шапки.

– Вот, привел, – кивнул на него Антон. – Как я и говорил, никто из лодочников не решился вас переправить. Я сто рублей предлагал, нет, отказываются, говорят, жизнь дороже. А этот вот согласился, и за полсотни всего. Глухонемой он, не слышит, как вода шумит и льдины трещат, потому, видно, и не боится…

Глухонемой замычал и жестами показал что-то.

– Антон, ты понимаешь, что ему надо?

Лакей подошел к мужику и крикнул:

– Чего тебе?

Тот замычал громче и изобразил нечто, похожее на взмахи весел, и показал рукой на реку.

Антон повернулся к Маше:

– Верно, он хочет лодку сюда привести? – И опять громко прокричал: – Иди уж, иди! – и подтолкнул лодочника в спину.

Мужик быстро закивал головой, что-то промычал снова, радостно рассмеялся, вероятно, оттого, что его поняли, и скрылся в темноте.

Ждать пришлось долго, и Антон даже высказал опасение, что мужик их надул и скрылся, прихватив с собой двадцать пять рублей задатка.