В груди разрывались клочки самоуверенности, что он ненавидит ее. Да, злость явно присутствовала. Но та ярость, которую Грех испытывал ранее, пропала. На ее место пришло непонятное чувство собственности.

«Она не твоя. И уж точно не нижняя», — недовольно цыкнул он, вспоминая очевидное.

Остаток дня был посвящен покупке нового телевизора, уборке и жуткому настроению.

Прокручивая события прошедшего дня в голове, Максим отправился в душ. Контраст холодной и горячей воды всегда помогали освежить голову. Но не в этот раз.

Вода струилась по обнаженному телу, пытаясь смыть невидимый груз и проблемы. Однако каждый раз, когда Грех закрывал глаза, перед ним снова стояла она.

В обычных хлопковых трусиках и таком же лифчике. Вспомнив ее испуганные глаза, Макс громко простонал, уткнувшись лбом в холодный кафель.

— Сука, — горько усмехнулся он, глядя на каменный стояк.

Яйца гудели от нехватки секса. Передернуть, как пацан? Громкий смех оглушил шум воды.

«Докатился», — злился Грех, обхватывая рукой головку.

— Сука. Сука. Я уничтожу тебя. Сломаю. Ты будешь умолять. На коленях лазить передо мной! — рычал Макс, двигая рукой все быстрее и быстрее.

В голове все еще была Настя. Но в его фантазии синяки у нее были от него. От его рук. От стека. Его ладони. Засосы. Много засосов на нежной, такой, сука, идеальной коже. Стоны. Крики. И главное — ее мольба не останавливаться.

— Блять, — громко выдохнул Макс, запрокидывая голову.

Вода быстро смыла следы его грязной тайны, но в голове эхом все еще были слышны ее стоны. Так, как он себе их представлял.

В тот момент Грех не мог понять, кто кого уничтожает и ломает...

— Вытяни руки перед собой, — прозвучало спокойно, но Настя все равно тихо всхлипнула.

Нет, ей не хотелось плакать, но в горле застрял непонятный ком, который мешал не то что говорить, даже нормально дышать.

Грех видел ее состояние. То, как вздрагивала от малейшего шороха. Кусала губы. Делала все возможное, лишь бы не смотреть на него.

Проводить сессии дома Макс не любил. Он знал про некоторых заядлых доминантов, которые выделяли комнаты или даже этажи для своего пикантного увлечения. Но он к таким не относился.

Веревка, наручники, небольшой флоггер — все, чем мог похвастать Максим.

Наказание для Буренки он продумал до малейших деталей.

Наручники.

Кожаный ремень.

В идеальном мире Грех хотел видеть ее голой. Однако про секс речи не шло. Еще в начале эта тема была обозначена как табу.

— Если попросишь остановиться, сюда тебе дорога закрыта, — лениво посмотрел на ошарашенную Настю Грех, застегивая наручники на тонких запястьях.

— Но так нельзя, — машинально мотнула головой девушка.

— Лезть, куда не просят, нельзя, — проверил замок Макс. — Людей травить нельзя, — дернул на себя, заставляя ее подняться на ноги. — А это, — кивнул на ремень, что спокойно лежал на столе, — можно.

Ненависть сочилась из Насти. Максу даже не нужно было смотреть в ее сторону. Он чувствовал, как она мысленно проклинает его.

«Правильно. Ненавидь», — думал он.

Покорно следуя за своим палачом, Настя не до конца понимала, почему они оказались в его личной ванной комнате. Оглядывалась по сторонам, чувствуя нарастание паники.

— Ох, — вырвалось из сухих уст.

Резко дернув ее руки вверх, Грех зацепил наручники за какой-то крючок.

Вытянувшись струной, Насте пришлось привстать на носочки. Стук собственного сердца глушил все вокруг.

— Хорошо, что эту полку так и не доделали, — довольно усмехнулся Макс, скрываясь за дверью.

Запрокинув голову, Настя поняла, о чем он говорил. Один из выступов отсутствовал, но второй, с зазубринами, за которые держалась цепь наручников ,отлично выступал в роли крючка.