От этих мыслей воин усмехнулся. Как же легко дурить этих землекопателей.

Пацанята выстроились в цепь. Держась на расстоянии вытянутой руки друг от друга. Повторяли цепь, которой пользовались, загоняя дичь. Хоть этому их обучили в той дыре, что они называли домом.

Цепь была неровной, кто-то вырвался вперед, кто-то отстал. Никто не пытался убежать. Борду даже не требовалось запугивать дурачков. Смелость они оставили еще там на холме, где смешивали кровь с вином.

Шуму от этого построения стало еще больше. Шум не мог не привлечь волков, стая которых расположилась поблизости. В топь они опасались соваться и уже собирались сниматься с лагеря – прямо по утру, полагая, что трусливые уроды теперь принадлежат болотным духам.

Неожиданным подарком они не могли не воспользоваться.

Глава 2

В предрассветных сумерках врага заметить могут опытные воины. Профессионалы своего дела, что с рождения выбрали подобный путь. Рекруты Лагора не обладали подобным навыком. Как впрочем и его остальные люди.

Шумливых детей заметили раньше. Их продвижение сопровождалось треском ветвей, шелестом листьев и хлюпаньем земли под ногами. Рекруты молчали, не жаловались. Их рты надежно сковал страх. Если не считать отдельных возгласов испуга.

Их заметили раньше, вышли навстречу. Хотя воинов удивило появление поблизости врагов, тем более таких, что вели себя столь беспечно. Поначалу они решили, что на них набрели случайно, но затем разглядели цепь приближающихся людей.

Случайные люди так не перемещаются. И не стали бы держать в руках ножи.

Организовывать засаду уже не осталось времени. Да и никто не владел нужными премудростями для такого.

Воины вышли навстречу, выпрямившись во весь рост. Уже издалека рекруты заметили, что против них поднялся весь лес. Чешуйчатые доспехи на могучих плечах поблескивали в предрассветных лучах. Туман змеился у ног воинов, воруя звуки их шагов. Словно мертвецы бойцы поднялись из топи и пошли навстречу.

Приказы, насмешки могли принадлежать только живым людям. Они не могли приближаться бесшумно, ведь за ними следовал негодный союзник. Их страх проистекал из непонимания происходящего.

Еще никогда побежденное войско не выходило навстречу победителю с намерением начать бой.

Побежденные приближались с удивительной самоуверенностью, не пытались скрыться, воспользоваться мраком и напасть на спящих. Такая самоуверенность рождается от понимания собственной силы.

А сколько сил могло быть у бежавшего всадника? Два десятка усталых, голодных и не лучшим образом экипированных воинов.

– Стоп! – приказал Борд.

И необученные рекруты замерли на месте.

Враг подошел на расстояние броска копья, но пользоваться метательным оружием не стал. Копий в запасе почти не осталось. Действовать ими в редком лесу и против рассыпанного строя – неэффективно. Враги подняли щиты, ударили обухами топоров по кромке щита и заорали. В их крике наверняка скрывалась насмешка. Они осмеивали врагов. С щитов на врага взглянула красная краска, изображающая некий символ.

Воинство Лагора в ответ не сделало ничего.

Наступающие не понимали, почему те не поднимают щиты. Встречают неприятеля с неприкрытой грудью. Беспечность? Или надменность?

Детишки дрогнули, но не побежали. Некоторые оглянулись на Борда, ища у него помощи. Тот молчал, хмурил брови. Щит он держал у ног. Знал, что предварительного обстрела не будет. Его щит еще помнил удар десятка жалящих копий, брошенных в след убегающим. Произошло это на тропе среди топи, большинство снарядов ушло под воду.

При отступлении они потеряли еще с десяток убитыми, зато само войско уцелело. Лагор все еще командовал большим отрядом.