Вообще, как ни удивительно, были и есть авторы, которые с прямо-таки патологической жаждой стремятся истолковать самобытность как своего рода обязательный повод для противостояния. Так, например, несмотря на то что именно Пушкин впервые с невиданной щедростью опубликовал в своем журнале «Современник» два с половиной десятка стихотворений очень мало кому известного тогда Тютчева, а тот воспел Пушкина как «первую любовь» России, с давних пор и до сего дня пропагандируется не имеющая никаких фактических оснований версия, согласно которой эти великие поэты были чуть ли не врагами…[57]

Прежде чем обсуждать вопрос о своеобразии путей преподобных Иосифа и Нила, необходимо точно и подробно выяснить, как и почему сложился миф об их «противоборстве», ибо без этого выяснения едва ли можно действительно очистить «живые лики святых» от заслоняющего их лживого тумана.

В исторической действительности имело место определенное противоборство направлений, известных сегодня под названиями «иосифлянство» и «нестяжательство» (хотя и здесь, как мы еще увидим, дело обстояло не столь уж просто, и граница между иосифлянами и нестяжателями далеко не всегда может быть четко проведена). Но это противоборство, начавшееся, как доказано, уже после кончины преподобного Нила Сорского (7 мая 1508 г.), было неправомерно, без каких-либо фактических доказательств перенесено на взаимоотношения самих преподобных.

С особенной очевидностью и резкостью эта «операция» выразилась в прямой подмене взаимоотношений преподобных совершенно иным «сюжетом» – взаимоотношениями преподобного Иосифа Волоцкого и «князя-инока» Василия Ивановича Патрикеева-Вассиана, которые начались, как неоспоримо свидетельствуют достоверные исторические источники, только после 1508 года.

Первое упоминание о князе-иноке Вассиане у Иосифа Волоцкого относится ко времени не ранее 1511 года, а с другой стороны, современник свидетельствовал, что сам «князь-инок» начал публично заявлять о себе лишь после Ниловой кончины: «Как не стало старца Нила, и ученик его князь Вассиан Косой, княж Иванов сын Юрьевича, и нача сей князь вельми побарати по своем старце Ниле».[58] Кроме всего прочего, нельзя не признать, что вообще чрезвычайно неправдоподобна версия, согласно которой «князь-инок» еще до 1509 года, то есть находясь на положении ссыльного, сочинял и распространял свои достаточно острые послания и «слова».

В либеральной публицистике начиная с середины прошлого столетия фигура «князя-инока» (словосочетание звучит весьма романтично!) по существу почти целиком заслонила живой лик преподобного Нила Сорского, которому были без всяких оснований приписаны стремления, высказывания и даже поступки Вассиана Патрикеева (в этом соединении монашеского имени и мирского прозванья опять-таки заключена формула «инок-князь»). Поэтому необходимо пристально вглядеться в эту фигуру.

Прежде чем перейти к сути дела, должен предупредить моих читателей, что мне придется ссылаться на многообразные исследования историков, обращаться к фактам, которые вроде бы имеют косвенное отношение к основной теме; однако без всего этого нельзя обойтись, если мы действительно стремимся увидеть «живые лики святых», отринув «либеральную» фальсификацию и прямую клевету.

Князь Василий Иванович Патрикеев, родившийся, по-видимому, около 1470 года, был, без сомнения, умнейший и наделенный многими дарованиями человек, однако сближать его хоть в каком-нибудь смысле с преподобным Нилом Сорским едва ли правомерно. Он был сыном князя Ивана Юрьевича Патрикеева, являвшего собой