Тяжело вздохнул он
И сказал в ответ:
– Не боюсь я смерти,
Если надо, что ж,
Пусть воткнется в сердце
Цунарефский нож.
И на стадионе
Пусть в любой момент
Мне башку проломит
Своей палкой мент.
Страх зрачки не сузит.
Нас бросала кровь
На шатры арбузников,
На щиты ментов.
Но полковник-сучила
Отдавал приказ,
И ОМОН всей кучею
Налетал на нас.
Возникай, содружество
Пламени и льда,
Закаляйся, мужество
Кельтского креста.
Чтоб душа горела бы,
Чтобы жгла дотла,
Чтобы сила белая
Землю обняла.
Но бывает хуже
Черных и ментов,
Есть сильнее ужас —
Первая любовь.
Та любовь, короче,
Это полный крах,
Это как заточкой
Арматурной в пах.
Это как ослеп я,
И меня из мглы
Протянули цепью
От бензопилы.
Русская рулетка,
Шанс как будто есть.
Ну а где брюнетка
Из квартиры шесть?
С книжками под мышкой
В институт с утра
Шмыгала, как мышка,
Поперек двора.
С ней, как в пруд подкова,
Я упал на дно,
Не видал такого
И в порнокино.
Тел тягучих глина,
Топкая постель.
Что там Чиччолина,
Что Эммануэль.
Липкие ладони,
Рта бездонный ров.
Вот те и тихоня,
Дочь профессоров.
Называла золотком,
Обещала – съест,
На груди наколотый
Целовала крест.
А потом еврейкой
Оказалась вдруг,
Жизнь, словно копейка,
Выпала из рук.
Любишь ли, не любишь,
Царь ты или вошь,
Если девка юдиш,
Ты с ней пропадешь.
Мне теперь не деться
Больше никуда,
Обжигает сердце
Желтая звезда.
Как один сказали
Мне все пацаны,
Из огня и стали
Грозные скины:
Никогда отныне
Пред тобой братва
Кулаки не вскинет
С возгласом «Вайт па!».
И тебе, зараза,
Лучше умереть.
Пусть вернут алмазы,
Золото и нефть.
Чтоб твоей у нас тут
Не было ноги,
Шляйся к педерастам
В их «Проект О.Г.И.».
И убит презреньем,
Хоть в петлю иди,
Я искал забвенья
На ее груди.
Вдруг вломились разом
К ней отец и мать
И, сорвав оргазм нам,
Начали орать:
«Прадеды в могиле!
Горе старикам!
Мы ж тебя учили
Разным языкам!
Жертвы Катастрофы!
Похоронный звон!
А тут без штанов ты
Со штурмовиком!
Чтоб не видел больше
Я здесь этих лиц.
Ты ж бывала в Польше,
Вспомни Аушвиц.
Где не гаснут свечи,
Где который год
Газовые печи
Ждут, разинув рот.
Где столб дыма черный
До безмолвных звезд.
Помни, помни, помни,
Помни Холокост!
И не вздумай делать
Возмущенный вид,
Если твое тело
Мял антисемит.
Плакать бесполезно,
Верь словам отца.
Это в тебя бездна
Вгля-ды-ва-ет-ся.
Не гуляй с фашистом,
Не люби шпанье…»
В США учиться
Увезли ее.
И с тех пор один я
Три недели пью.
Страшные картины
Предо мной встают.
Сердце каменеет,
Вижу, например,
Там ее имеет
Двухметровый негр.
Весь он как Майкл Джордан,
Черен его лик.
Детородный орган
У него велик.
А я не согласен,
Слышите, друзья!
Будь он хоть Майк Тайсон,
Не согласен я!
Бесконечная песня
Жми на тормоза
Сразу за кольцевою.
Ах, эти глаза
Накануне запоя.
Здесь ржавый бетон
Да замки на воротах.
Рабочий район,
Где нету работы.
Здесь вспученный пол,
И облезлые стены,
И сын не пришел
Из чеченского плена.
Ребят призывают
Здесь только в пехоту
В рабочем квартале,
Где нету работы.
Сыграй на гармони
В честь вечной субботы
В рабочем районе,
Где нету работы.
Про тундру и нары
Спой, друг мой нетрезвый,
Под звон стеклотары
В кустах у подъезда.
Воткнул брату Каин
Здесь нож под ребро,
Здесь ворон хозяин,
Здесь зона зеро.
Я сам в этой зоне
Рожден по залету,
В рабочем районе,
Где нету работы.
Лишь в кителе Сталин
Желтеет на фото —
Хранитель окраин,
Где нету работы.
Грустит на балконе
Юнец желторотый,
Простерши ладони
К бездушным высотам.
От этих подростков,
Печальных и тощих,
Еще содрогнется
Манежная площадь.
От ихнего скотства
В эфире непозднем
Слюной захлебнется
Корректнейший Познер.
Мол, кто проворонил?
Да где пулеметы?
Загнать их в районы,