Рука нащупала булыжник. Как и все деревенские, бросать камни умела и с удовольствием запустила оружие в мерзавца. Маг взвыл, запрыгал на одной ноге.

– Вот с-с-с… дрянь! – в последний момент меня передумали называть невестой кобеля.

– Я не дрянь, а разлученная с мужем жена. Радуйтесь, что рядом ножа нет.

Кривясь, растирала запястье и гадала, смогу ли двигать рукой. Бросок дорого дался, хотелось кататься по земле и тихо поскуливать.

– Радуюсь! – огрызнулся магистр. Он неуклюже плюхнулся на землю и закатал штанину. По коже расползся синяк. Как всегда, больше криков – мужчины любят преувеличивать увечья. – Ты соображаешь, что убить могла? – напустился на меня маг, сверкая глазами.

– Да не больше, чем вы меня.

Лазавей плотно сжал губы. Вокруг его пальцев слегка заискрился воздух. Ладони будто закололо иголками: кожа уловила магию. Отчего-то не испугалась, наоборот, с вызовом посмотрела на магистра. Пусть убивает, все равно. Хендрик остался в Златории, здесь священники, я – маленькая и беспомощная. Шансов выжить никаких.

На перебранку явилась магистр Тшольке. Странно, что остальные не подтянулись. Я бы точно нос высунула.

– Это она? – Осунта покосилась на закатанную штанину.

– Могу и вас осчастливить, – буркнула я и потребовала: – Немедленно верните меня назад!

– Ты нужна Златории, – отрезала магистр Тшольке и ехидно добавила: – Сама предложила, сама напросилась.

Всегда знала, язык нужно держать за зубами, а инициатива наказуема, но как тяжело молчать!

Ладно, не одному же магистру Лазавею страдать, камней хватает. Осунту Тшольке я ненавидела всей душой, с первой минуты знакомства, посему без зазрения совести запустила в нее камнем. Эх, промахнулась, угодила в защитный мыльный пузырь!

– Так, мне это надоело, я ее свяжу.

«Хвостатая» ведьма насупилась, вскинула руки, но спутник остановил. Не ожидала от него. Маг покачал головой и мягко попросил:

– Иди к остальным, Осунта, я разберусь. Девочка перенервничала.

Магистр Тшольке одарила убийственным взглядом и процедила, что всегда знала, ничего путного из меня не выйдет. Взяли из жалости вздорную девицу, теперь расхлебываем. После пообещала в красках расписать декану все прелести увиденной сцены и ходатайствовать о наказании, а то и исключении из академии.

– Никогда не думала, что в академии преподают люди сомнительных моральных качеств, – я в долгу не осталась, щедро добавила яда в голос.

Что теряю, раз исключать собрались?

Непередаваемые все же ощущения, когда вас чуть-чуть не убили. Вот и я осеклась, со страхом взирая на обуглившуюся траву рядом. А у стервы характер!

– Уйди, Осунта, обедом займись, на разведку сходи – словом, выплесни энергию в мирное русло на полчасика. – Магистр Лазавей встал, подошел к коллеге и положил руку ей на плечо. – Иначе мне вас разнимать придется. Какой пример подаешь девочке?

Показалось, или он не просто так смотрел Осунте в глаза? Та неохотно удалилась, всем своим видом показывая, ничего хорошего меня не ждет.

Тяжело вздохнув, Лазавей снова сел и устало предложил:

– Поговорим? Без крика, ругани и членовредительства.

Кивнула и тоже осторожно присела.

Сердце все еще гулко стучало в груди.

Осунта чуть не убила!

– Обещай больше ни на кого не нападать. Надеюсь, не обиделись, что на ты?

Понимаю, когда волнуешься, тыкать удобнее.

Обещание дала: все равно пар выпустила, осознала и стыдно стало. Магистр Тшольке в чем-то права, неподобающее поведение для студентки.

– Чудесно! – улыбнулся маг. – Пункт второй: за перенесение из коридора благодарите магистра Тшольке. У нее зуб на вас. Обставили ее, указали на брешь в рассуждениях. Да и на вступительных экзаменах она к вам не благоволила, – хмыкнул Лазавей. – Словом, вы ей не нравитесь. А вот почему вы сюда попали…