Тяну на себя дверь, одновременно поднося стакан губам. Но так и застываю с открытым ртом. А повод замереть весьма пикантный. Если не сказать внушительный.... особенно в определённых местах.

Ох, чёрт! Живого мужчины в моей постели не было даже дольше, чем нормального сна. И вот теперь не решу, то ли отвернуться, что может быть опасно, то ли попытаться узнать, какого чёрта он здесь делает... то ли всё-таки сгонять на кухню за чугунной сковородкой.

Незнакомец стоит лицом ко мне весь в пене. Жилистый брюнет. Высокий. С длинными аристократическими пальцами, которые в этот самый момент медленно спускаются по дорожке тёмных волос, ведущей к паху.

Я нервно смеюсь.

Конечно, логичней всего испугаться, в идеале – убежать, но мне больше некуда идти. И низ живота простреливает приятной тяжестью, которая не хуже оторопи приковывает к месту. Губы сушит резким вдохом. Вживую такой экземпляр нечасто увидишь, есть отчего растеряться. А заодно осознать разницу между обычным порно, которое приходится просматривать работы ради, и реальным, живым, осязаемым, таким настоящим влечением.

Незнакомец слегка прищуривается и смотрит несколько бесконечных секунд.

В неловкой тишине слышно, как лопаются пенные пузырьки на его коже.

– Присоединяйся, что ли. Раз стучаться не учили, – усмехается он, проследив, наконец, за моим взглядом.

Столбенею от такой откровенной беспардонности.

Наверное, мать бы рекомендовала в таких случаях кричать «Пожар!», но мне не повезло – я выросла в детдоме. Привычку рассчитывать только на себя одним голым мужиком не вышибить, поэтому стараюсь выдавить непринуждённую улыбку. В надежде выиграть время и, чего скрывать – осадить нахала.

– Забудь. Ты не в моём вкусе, – тревога холодной лапой стискивает горло, но голос звучит ровно, пока я незаметно осматриваю комнату в поисках, чем обернуться на случай, если придётся дать дёру из квартиры.

Единственное полотенце висит на крючке у самой ванны. Блин. Не дотянуться.

– Ой ли? – он продолжает изучать меня с самоуверенной ухмылкой. И от этого ещё больше приходит в боевую готовность. – Я сегодня непривередлив. Пользуйся.

Вот же сволочь синеглазая!

– Ой ли. – Отрезаю сухо, хотя внутри закипаю. – Справишься сам по старинке, ага?

Маньяк какой-то.

– Ты бы сильно не обольщалась, Пыжик, – отзывается он, вызывающе опуская пальцы ещё чуточку ниже. Господи, помоги мне сохранить лицо. Там реально есть на что посмотреть. – Я только вернулся из армии. У меня сейчас стоит даже на молоко в твоём стакане. Такое тёплое... влажное...

Красивые губы изгибаются в дьявольской ухмылке.

Сглатываю, ощущая, как начинают гореть уши. У меня-то! Гореть. Уши.

Я уже давно не строю из себя праведницу. Это смешно, когда тебя часами... Смешно в общем. Но оказывается, меня всё ещё есть чем пронять. Фантазии клиентов по накалу даже близко не стоят.

Только усилием воли заставляю себя держать спину ровно под прицелом его взгляда. Обгладывающего. Порочного до жути. Прожигающего.

И одного ведь не оставишь. Стащит чего, потом на меня подумают, вот это действительно стыдно. А обнажёнку как-нибудь переживу. Очень даже...

Вздохнув, подношу край стакана к пересохшим губам, но богатое воображение тут же подкидывает пару картинок. Да, как назло, таких ярких, что я с брезгливой гримасой сплёвываю молоко в раковину.

– Фу, прокисло. Оставлю здесь, – и иронично передразниваю, намереваясь выйти: – Пользуйся. Я подожду за дверью.

3. Катастрофа

Стас

Я озадаченно разглядываю упругую задницу в самых обычных белых труселях. Худющие ноги, узкие плечи. Кожа цвета бледной поганки – как раз тот оттенок, что больше всех отдаёт синевой. Если б не грудь «смотри и облизывайся» класса, запросто можно решить, что залипаю на подростка. Но нет, бабушка говорила девчонке двадцать два, всего на три года младше меня.