В свою очередь, Е. Борзов, купец, депутат от города Опочки, демонстрировал вполне функционалистское понимание добродетели как свойства, присущего всем социальным стратам: «Добродетель и заслуга возводящия людей, по словам Наказа, на степень дворянства, суть по всем естественным правам всегда равной чести достойны, хотя бы оне благороднаго, хотя простаго человека украшали, что добродетель не есть наследственная вещь, ибо всегдашние примеры уверяют нас, что и между благородными по природе бывают изверги, и между простонародными – добродетельные, возстановляющие в себе новую дворянскую фамилию. Итак, ту же добродетель и те же заслуги если больше почитать в одном каком бы то ни было лице, нежели в другом, есть весьма несправедливое лицеприятие». Дворянство же не может считать обидой подобное «распространение привилегий» на «заслуженных и добродетельных людей», поскольку дворяне сохраняют все возможности для службы, а «для государственнаго благоденствия никакое размножение таких добродетельных и ревностных к отечеству людей не может быть ни тягостно, ни излишне». А вот отказ от продвижения способен породить среди дворян опасную «надменность» и «недоброхотство» между родами подданных.

Депутат от города Дерпта Я. Урсинус сделал примечание к 21-й статье «Проекта правам благородных», где критиковал исключительное право дворян покупать деревни: «Понеже домостроительство, яко основание всеобщаго благосостояния, необходимо требует столько искусства и прилежности, сколько всякая служба и все прочия упражнения, а почти все крестьянство и все земское хозяйство в государстве состоит во власти приказчиков, кои, упражняясь единственно в сборе доходов, о поправлении домостроительства никогда не помышляют, то закон сей, по которому таким людям, кои с младых лет обучались домостроительству и о приращении онаго усердствуют, не дозволено купить вотчины, по той причине, что они не из дворянства – должен почесться за запрещение, по которому достойные люди не имеют быть допущены к службе отечества, буде они не дворяне»[398].

Наконец, депутат Сибирских линий от казаков Ф. Анцыферов и вовсе оспорил базовую привилегию дворянства – вольность. По мнению Анцыферова, никто не свободен, кроме государя, и «благородные или высокопочтенные дворяне не только одному государю, яко предержащей и Богом установленной власти, но и Его Величества царским законам и прочим судебным правительствам, во всех зависящих от службы и должностей их в государстве делах, равно как и все верноподданные рабы, ответ дать повинны»[399].

Не менее показателен и протест, который заявил Синод по поводу выдвинутого членами соответствующей комиссии предложения отнести белое духовенство к «среднему роду» людей. В особом «Раз-суждении» члены Синода поясняли: нельзя отделить «низшее» (белое) духовенство от «высшего», в целом же духовенство следует делить на «правительствующих» и «правительствуемых», образующих единую группу. Духовенство не следует относить к «среднему роду», но считать «…в особливом роде; а в каком, в сравнении других родов, степени, – сие единственно зависит от милосердой воли Ея императорскаго величества… ибо все духовные по званию своему суть пастыри и учители всякаго рода людей. И потому должны они пользоваться особливым почтением и уважением к их сану от мирян всякаго рода». Ведь и в «Наказе» в число «среднего рода» духовенство не отнесено; пусть некоторые духовные, обитающие в городах, и могут – наряду с дворянами – «заключаться» в числе мещан, но большинство духовных находится в селах и в полках. В дополнение Синод ссылался на то, что малороссийское духовенство «особливыми пользуются правами и выгодами» и «считаются в равенстве с светскими чиновными шляхетнаго чина людьми»