Остальным десантникам удалось более-менее удачно приземлиться. Батяня, покинув самолет последним, опускался в лес. Но в отличие от молодых десантников это был старый, закаленный в деле и опытный волк. Искусно управляя стропами, майор виртуозно приземлился неподалеку от Степченко на небольшую полянку. Оказавшись на земле, майор собрал парашют и осмотрелся. Усмехнувшись, он увидел болтающегося на огромном клене бойца. По расцарапанному виду рядового нетрудно было понять, что тому пришлось пролетать сквозь ветви и сучья.

Время было дорого, и особенно любоваться перепуганным десантником не стоило.

– Ну что, солдат, отдыхаем? – появился Лавров перед ним, глядя снизу вверх.

– Товарищ майор! – вздрогнул от неожиданности рядовой. – Вот… никак не могу освободиться, – показал он рукой на все то, что его окружало.

– Это я вижу. А головой подумать? – саркастично поинтересовался Лавров. – Ты же, по-моему, десантник, или я ошибаюсь? Учили тебя отцы-командиры, вдалбливали в голову науку полезную, но, как вижу, память у тебя отшибло начисто.

Впрочем, майор понимал, что у каждого второго, оказавшегося впервые в подобной ситуации, могло переклинить мозги.

Позади послышались голоса. Майор обернулся. На поляну вышли два десантника, тоже опустившиеся неподалеку.

– Ну что, удачно приземлились? – Батяня осмотрел подчиненных.

С ними вроде бы все было в порядке в отличие от бедняги Степченко.

– Так точно, товарищ майор, – нестройно ответили бойцы. – О, и ты здесь? – расхохотались они, глядя на своего незадачливого товарища, с тоскливым видом болтавшегося в воздухе.

– Ну, долго ты еще висеть будешь? – Лавров уже проявлял вполне понятное нетерпение. – Быстро вниз!

– Разобьюсь, товарищ майор, – с опаской сказала «жертва прыжка», глядя вниз. Высота была довольно приличной, а нервное состояние еще больше усиливало впечатление «малодостижимой» земли.

– Слезай! – поддержали майора бойцы, столпившиеся под деревом. – Сколько ты еще косить будешь?! Ты нас еще в самолете достал. Долго мы будем из-за тебя время терять?

Ситуация складывалась и вправду малоприятная. Степченко, подбадриваемый крепкими словами и выражениями, сыпавшимися на него, наконец решился на героический поступок. Сжав стропорез, мало соображая, что делает, решил перерезать стропы.

– Ну, достал! Пристрелю, на хрен! – проревел Батяня, выхватывая пистолет. – Инструкцию забыл?! Думай! Вспоминай! – скомандовал он, напоминая о таких простых для десантника вещах.

– Чего? – Солдат, обалдело выпучив глаза, смотрел с высоты на командира, не понимая, к чему тот клонит.

– Распускай запаску и вылезай из подвесной!

Майор в данном случае имел в виду подвесную систему широких лямок, при помощи которых парашют крепится к телу.

– Держись! – крикнул он, видя, как солдат, сделав это, едва не полетел на землю.

В конце концов дело пошло на лад. Когда Степченко, словно по канату, спустился по стропам и куполу запаски, до земли оставалось метра два. Прыгнув, рядовой оказался на земле.

– Ну что, герой? – насмешливо хмыкнул Батяня. – Жив?

Лавров принялся собирать по рации всех тех, кто пока еще «не нашелся». Народ понемногу подтягивался на поляну. Особый смех вызвал еще один из бойцов, который не завис на дереве, но приземлился в глубокую лужу. С ног до головы вымазавшись в грязи, он представлял собой забавное зрелище.

– Слушай, Агашков, у тебя в роду, случайно, свиней не было? – поинтересовался кто-то из остряков. – Уж больно вы похожи. Вечерком в лесу встретишь – не отличишь.

– Нет, только бегемоты, – отшутился тот, и вправду напоминая какого-то лесного зверя, любящего грязевые купания.