– К созданию плана приступаю немедленно, господин командующий.

– Снимки и донесения разведки немедленно доставить мне. Самолетом.

– Кстати, об этом же, о создании некоего сибирского ханства в районе Северного Урала и в бассейне рек Оби и Енисея, мы вели беседу с бароном фон Готтенбергом. Правда, это был лишь короткий обмен мнениями, но у Готтенберга есть свои соображения на сей счет.

– Вот и привлекайте его к составлению нашего плана, Хоффнер. В конце концов, именно он назначен начальником особого отряда по созданию северных континентальных авиабаз, и это в его подчинении находятся теперь коменданты баз «Северный призрак» и «Норд-рейх».

Выйдя на балкон, они какое-то время все трое прислушивались к холодному безмолвию Арктики. В бинокли старший лейтенант и старшина видели, что на заставе уже успокоились и, кроме часового на вышке да нескольких солдат, устроившихся вдоль берега с удочками, – единственное достойное мужчин развлечение в здешних краях – никого не было. Возможно, сейчас они тоже собирались группами в казарме, красном уголке и просто во дворе форта, чтобы обсудить появление германского самолета.

– Ладно, – подытожил это бдение начзаставы. – Тревогу играть поздно, ситуацию прояснить тоже пока что не представляется возможным, так что садимся за стол, погранохрана, самое время подкрепиться. Что там у нас на обед, ефрейтор Тунгуса?

– Уха давно готовый. Консерва сейчас откроем. Спирта есть, – отрапортовал тот.

– Главное, что «спирта есть», – признал Загревский.

Там, на базе, с которой шло обеспечение продовольствием заполярных застав, наверняка сидели истинные сибиряки, которые понимали, что такое пятидесятиградусные морозы и полярные ночи, и как много значит в таких условиях спирт для солдата. Поэтому Ордаш был приятно удивлен, когда, прибыв на заставу и войдя в должность старшины, выяснил для себя, какое количество «огненной воды» поставляют сюда ежегодно. При том, что какие-то запасы её остаются с прошлых лет, поскольку командиры жестко следят, чтобы спиртом никто не злоупотреблял.

Они выпили за службу и за непобедимую Красную… Молча закусили и налили по второй. Отступив от твердого правила, Загревский не отослал ефрейтора на второй этаж, а позволил оставаться за столом вместе с «камандырами». Тем более что в обязанности Оленева входило «довольственное обеспечение» стола. И именно ефрейтор первым обратил внимание на то, что срывается ветер и в заливе поднимается большая волна.

– Пусть поднимается, – отмахнулся начальник заставы. Все пограничники знали, что он на удивление быстро пьянеет, и чем больше выпивал, тем все более беспечным и бесшабашным становился. – Все равно на ночь остаемся здесь. Ты, Тунгуса, отвечаешь за печку-буржуйку. Задача ясна?

– Так точна, товарища старший лейтенанта.

– Когда ты научишься хотя бы эти три слова – «товарищ старший лейтенант» – по-человечески произносить? – поморщился Загревский. И был ошарашен, когда Оленев неожиданно, со свойственной ему невозмутимостью, ответил:

– Зато я по-тунгусски все правильно произношу. Когда слова тунгусские, я их очень бережно произношу, да… – Причем молвил он это на чистейшем русском, без какого-либо коверкания слов.

– Слушай, старшина, а ведь, кажется, среди нас объявился тунгусский буржуазный националист? – сразу же обратил на это внимание Загревский.

– Почему сразу «буржуазный националист»? Просто… патриот своего края, своего народа.

– Почему «националиста» называешь, товарища старший лейтенант? – поспешно поддержал его Оркан Оленев. – Просто патриот. Мудро старшина говорит.