Хотела встать, но ко мне со скоростью кометы подлетел Диззи.

– Надо лежать. Вставать рано, – проскрипел мой хранитель.

– Диззи, ты не знаешь – у нас все получилось? – спросила я, не скрывая волнения.

– Не знаю. Сэпий еще спит, – ответил мой немногословный тень.

– Я уже проснулся, – хрипло ответил арахнид.

– Сэпий, не томи – у нас все вышло? – в нетерпении я ерзала по кровати.

– Да, – на хмуром лице расцвела искренняя улыбка. – Ты настоящее чудо, Алла. Столько крепких и очень жизнеспособных клеток ни в одной аллаиде еще не было. У нас будет семь таких, как я, и самое сильное в истории гнездо. Главное – чтобы хватило сил.

Я готова была прыгать от радости, но вредный Диззи придавил меня пушистыми лапами к кровати.

– Надо лежать, Аллаида и так балует Сэпия своей любовью, – проскрипел мой строгий друг.

Я немного смутилась: неужели паучок слушал наши с арахнидом признания?

– Не стесняйся, Алла. Мы связаны с ними одним гнездом, поэтому они знают и вместе со мной купаются в твоем тепле, – сказал с улыбкой арахнид.

– Сэпий, ты ведь говорил, что наших сил хватит максимум на двоих. Как же мы справимся с семерыми?

– Тогда ты не дарила мне столько эмоций. Я убежден, все получится, – заверил меня арахнид.

*****

Три дня пушистый тиран выпускал меня только справить нужду и обмыться.

За это время все неприятные ощущения прошли, и к концу третьего дня я угрожала, что укушу этого ответственного садиста, который не дает мне двигаться, на что ткачик только смеялся и говорил, что у меня слабые челюсти.

Вот меня наконец отпустили, под неусыпным контролем Диззи, а Сэпию все еще не разрешали перемещаться.

В течение дня его кормили и чистили другие птицееды. Зато теперь я могла сама к нему подходить и, конечно, обнимать.

За время нашей вынужденной лежки арахнид растерял все свое терпение и стал капризным и раздраженным.

Возможно, сыграла свою роль та боль, которую, со слов моей тени, испытывал Сэпий, но сам он ни разу на это не пожаловался.

Через еще пару дней отпустили на небольшую прогулку и арахнида, но теперь за нами по пятам ходили двое рабочих и пятеро воинов, похожих на колючих крабов.

Интереса ради я уговорила одного из них покатать меня на спине.

Развлечение, конечно, занятное, но экстремальное. Когда под тобой со скоростью гепарда несется что-то большое и колючее, в голове есть только одна мысль – не свалиться и не быть затоптанной этой машиной для убийства.

Да и после того, как спустилась на землю, я была схвачена в крепкие объятия Сэпия, а военным, если нет угрозы моей жизни, было запрещено меня катать.

Мы еще раз спустились к подземному озеру, и нам с арахнидом разрешили немного поплавать.

Правда, потом нас буквально замучили проверками самочувствия. А через неделю после этого похода мы с арахнидом сбежали от наших надзирателей и выбрались на поверхность.

Я и забыла, как зелен и прекрасен этот мир! Мы взяли с собой покрывало для меня и большую корзинку с закусками и провели потрясающий день, наполненный солнцем, зноем, пением птиц и Сэпием.

Правда, когда мы вернулись, то целый час выслушивали лекцию о нашей безответственности, но это нам настроения не испортило.

Мой возлюбленный был теперь как бы беременным от меня, и я от этого чувствовала себя странно: с одной стороны, меня распирала гордость, что большой и сильный арахнид ждет от меня детей, или, как он называет, гнездо, а с другой – мысль о беременном мужчине меня немного смешила.

Однако Сэпий теперь себя часто вел как настоящая будущая мать – то хандрил по непонятной причине, и мне приходилось всеми силами его веселить и отвлекать от мрачных мыслей, то страдал вкусовыми извращениями, но тут уж мы с гнездом всячески потакали его капризам.