– А ты не замечал за ней такие вспышки магической активности раньше?

Ильфорте вновь отрицательно покачал головой.

– Но если они были короткими и безвредными, то я действительно мог не заметить, не почувствовать, я же не акцентировал на этом внимание.

– Что ж… Теперь акцентируешь.

– Последний раз я сканировал ее, как и всех остальных, в конце прошлого года, больше этим не занимался: надобности не было, а для профилактики и одного раза в несколько месяцев достаточно.

– Ну теперь этим заниматься придется несколько раз в день, ― хмыкнул Заэль и прибавил ходу. ― Давайте поторопимся, скоро уже начнется.

Отчетные концерты всегда проходили в просторной Творческой Гостиной ― так называлось красивое светлое здание с арками в Сильвер-Стоун, в получасе пешей прогулки от территории школы. Туда каждые три месяца стекались студенты со всех курсов, чтобы показать свои достижения перед комиссией. Состав комиссии все время менялся, неизменными оставались только директор школы профессор Митчелл и управляющий музыкальным лейблом мистер Тоббсон, худощавый волшебник-мультиинструменталист.

Обычно в Гостиной не было посторонних людей, но сегодня волшебники в пурпурных одеяниях стояли во всех помещениях.

– Что тут делают инквизиторы?

– Они теперь присутствуют на всех более или менее массовых событиях с участием любых детей и школьников. Распоряжение Главного Штаба.

– Феерично, ― фыркнул Заэль. ― И что, демоны, увидев эта шайку дуралеев, должны в страхе разбежаться во все стороны?

– Почему ты о них так плохо отзываешься? ― удивилась Амара. ― У них такие высокие магические уровни, это опытные бойцы, натасканные на защиту от нечисти. Уж они-то знают, как вести себя в любой непредвиденной ситуации.

– Высокие ― это какие, позволь поинтересоваться?

– Ну в их ряды вступают с 80-го уровня…

– Ну-ну. Можешь не продолжать.

– Что за презрительный тон? Это же очень много! Тебе-то пока, как и всем нам, еще до 50-го ползти и ползти.

Заэль только скривился и ничего не ответил. К этому времени как раз начался отчетный концерт, и всем было уже не до разговоров.

Комиссия сегодня состояла из шести судей, двоих из которых Заэль не знал. Хотя, кажется, вон тот с усиками похож на кого-то из стаффа рок-группы The Holly Cry, которые выступали хедлайнерами на летнем фестивале в Миллинойсе.

Один за другим студенты поднимались на высокую сцену, в одиночестве или целыми группами. Надо сказать, к седьмому курсу довольно много студентов сбились в успешные группировки, подключая к этому делу не только своих сотоварищей, но и младшекурсников. Зак, например, отлично спелся с шестикурсницей Меланьей, а в барабанщики к ним подбился очень серьезно настроенный Сэм аж с третьего курса.

Глэн же не мог оторвать восхищенного взора от Хильди, виртуозно перебирающей струны гитары.

– Она потрясающая, правда? ― прошептал он, выглядывая из-за тяжелого бархатистого занавеса.

– Дааааа, ― мечтательно протянул Заэль. – Какие формы, какая упругость…

– Чего? – ошалел Глэн. – Прошу прощения, а ты откуда знаешь о ее упругости!?

– Ну как же? Просто обожаю играть на ней… сплошное наслаждение.

– Это когда вы с Хильди успели!? – взревел раскрасневшийся Глэн.

– А… ты про нее, ― неловко смешался Заэль. – Я, кхм… про гитару.

Хильди в самом деле виртуозно играла на новенькой гитаре, но с голосом она сегодня совладать никак не могла, и Заэль брезгливо морщился при каждой фальшивой ноте. Впрочем, такое чувство, что не в голосе сегодня были все вокалисты.

Заэль со сладким злорадством слушал, как профессор Митчелл отчитывает Эльзу за ненужное вибрато, но через несколько минут уже сам багровел от ярости, когда забраковали его новую песню за "недостаточно интенсивный вокал".