Она смотрела на мощную блестящую спину Графа, сражающегося с гимнастической грушей, которая безропотно терпела размеренные удары его ног и кулаков, обмотанных эластичными лентами. Взгляд убежденной мужененавистницы бессовестно блуждал по потному, рельефному телу мужчины. Сколько ему? Внешне примерно тридцать пять - тридцать семь… Но ощущение, что он лет на десять старше. И дело не в седине, а в том, что под ней.

Граф бросил молотить по груше, подпрыгнул к перекладине турника, ухватившись за неё руками, и начал быстро подтягиваться, словно это было так же просто для него, как подниматься в лифте.

Лера забыла зачем пришла и для чего ее телу такая фигня, как дыхание. Она просто залипла на крепких, плавно перекатывающихся под кожей мышцах, на мощных мужских ягодицах, облепленных мокрой тканью шортов и слишком поздно сообразила, что Граф заметил ее присутствие.

- Ядерный потенциал увидела? - он подмигнул застывшей на пороге зала Лере. Густая, жаркая волна поднялась от низа живота к лицу, затопив розовым ее щёки и пьяно ударила в голову.

Граф двинулся вперёд, Лера непроизвольно отступила на шаг назад и встретила спиной стену. Мужчина снова скривил рот в ухмылке и, подхватив со скамейки полотенце, прошёлся им по голове и лицу, перекинул через шею.

- Я хочу нормально поговорить! - собралась, наконец, с силами личность.

- О, девочка созрела? - сверкнул Граф зубами и начал разматывать кулаки.

- Я хочу предложить сделку… - вступила в переговоры женщина.

- Ты? Мне? Сделку? - Граф опустился на лавку, широко раскинув мускулистые ноги и Лера напомнила себе, что смотреть ему в пах нельзя ни в коем случае. Она уверена была, что Граф ее антропологический интерес к нему, как к биологическому виду, обязательно переведёт на свой кобелиный язык.

- Да. Не генитальное решение нашей проблемы.

- Твоей проблемы! - он бровями намекнул, что в Лериных муках виновата она сама.

- Поверь мне, очень скоро она-таки станет целиком твоей. Со мной долго под одной крышей никто не уживается. Родителей хватило всего на десять лет. Хомяк издох через неделю, у меня даже луковица в банке побегов не даёт. Дольше всех бабушка продержалась. Но она закалённая была эпохой.

Глаза Графа сузились, ухмылка сползла с жёсткого лица. Он несколько раз прошёлся по девушке вязью холодного взгляда, от которого заложило уши.

- Лера, а ты меня боишься или боли? - вопрос прозвучал медленно, хрипло и будто из другого контекста.

Конечно, так поступают все абьюзеры, когда сталкиваются с кризисом аргументов - просто переводят стрелки на жертву манипуляции, внушая ей вину за всё на свете.

- У меня есть кое-что, что заинтересует тебя больше моего тела, - проигнорировала Лера и вопрос и стук собственных зубов.

Граф хмыкнул. Хотел что-то сказать, уже открыл рот, но, видимо передумал. Постарался сделать серьёзное лицо, однако лучики морщин у внешних углов глаз выдавали азарт.

- Есть, - согласился он после паузы, - но с удовольствием послушаю твою версию.

- Есенин, издания имажинистов двадцать первого года. Первый и третий тома. - выдохнула Лера, как скороговорку. - В твою коллекцию.

Сиятельство Моргнуло один раз и уставилось на неё, шевеля челюстью.

- А откуда у тебя Имажинисты? - поинтересовался Граф так, будто не просто собирает дорогую макулатуру, а разбирается в предмете. А так и не скажешь. Видимо, сломанный нос и шрам над бровью, любовь к золоту и цыганским рубашкам ввели Леру в некоторое заблуждение.

- Не важно. По рукам?

Граф опустил взгляд к кучке лент у ног и Лере показалось, что он задумался. Она нервно подёргала коленкой и даже скрестила за спиной пальцы, чтобы не спугнуть момент.