– Говорите, – сухо сказал полковник.

– Те возницы, которые нанимались со своими телегами, уйти желают, – сразу выпалил молодой ротмистр.

– Что? Куда ещё уйти? – не понял Волков.

– Сбрасывают поклажу наземь, хотят уезжать, говорят, что завтра мужики у них всё поотнимут. А им их телеги и лошади, говорят, дороги.

– А Рене где, он, что, этого не видит?

– Он их уговаривает не уезжать.

– Что? – Волкова снова стала разбирать злость. Как хорошо она придавала ему сил. – Уговаривает?

– Да, а ещё…

– Ну? – он поднял и положил топор на плечо.

– Люди из первой роты, корпорация из Левенгринка, их человек двадцать… Их корпорал говорит, что они тоже уходят, – продолжал Вилли всё так же взволнованно. – Они…

– Ротмистр Вилли, – перебил его кавалер.

– Да, господин полковник.

– Люди ваши надёжны?

– Мои люди? А, ну… Они же, кроме тех, что недавно набраны, все на вашей земле живут, дома там у них, семьи. Преданны вам, не в одном деле с вами были.

– Где они?

– Вдоль реки частокол ставят, окапывают…

– Бегом за ними, а потом ко мне, – сказал Волков и пошёл, – пятьдесят человек с парой сержантов, и пусть сразу фитили запаливают.

– Будет исполнено, – отвечал молодой ротмистр, тут же скрываясь в темноте.

А Волков, проклиная своего родственника Рене, пошёл в лагерь.

«Ну что за офицер, ни на минуту нельзя оставить!»

Лагерь уже начинает походить на лагерь: костры, котлы на них, запах пищи, кое-кто палатки уже поставил, всё вокруг заставлено телегами и возами, лошади выпряжены. В одном месте много факелов и фонарей. Волков сразу направляется туда.

Тут к нему подбегает новый ротмистр Мальмериг:

– Господин полковник, там возницы запрягают лошадей, провизию с телег скидывают… Слушать ничего не хотят.

– Где они?

Мальмериг его ведёт чуть в сторону, к северному участку частокола, там несколько человек и вправду впрягают своих лошадей, ещё некоторые скидывают мешки с провизией, палатки из своих телег.

– Куда собрались? – орёт Волков.

Мужички оборачиваются, смотрят на него, на Мальмерига, на Максимилиана. Смотрят и молчат, почти все дело своё приостановили.

– Я спросил, куда собрались? Кто старший, кто говорить будет?

Возницы переглядываются, наконец сам по себе определяется старший из них:

– Господин… Это… Телеги-то наши.

– И лошади наши, мы нанятые, – кричит из-за его спины ещё один.

– И что?

– Ну так это… Завтра, солдаты говорят, сюда хамы придут…, – объясняет старший.

– Лошадок наших заберут, телеги заберут, – орёт второй.

– Ещё и нас резать надумают, с них станется, – вмешивается в разговор третий.

– В общем, мы решили в Бад-Тельц податься, там вас ждать будем.

Волков даже и секунды не думает:

– Распрягайте лошадей. Никто никуда не едет. На дороге мои разъезды, если кого из вас приволокут, так буду считать дезертирами. Дезертиров я вешаю.

Больше он этим людям ничего и не собирался говорить, для них и этого было достаточно, повернулся и пошёл туда, где горело больше всего фонарей и факелов.

А там собралось не менее пяти десятков человек, все галдят, друг друга пытаются перекричать. Рене что-то говорит, но его не слушают, солдаты его обступили. И что хуже всего, там не только солдаты первой роты.

Волков бесцеремонно расталкивает всех, пробираясь к Рене, хватает того за руку, оттаскивает чуть в сторону.

– Господи, Мария, матерь Божия, как хорошо, что вы появились, – Рене, болван, ещё и крестится у всех солдат на виду.

Кавалер не удостаивает родственника ответом, поворачивается к солдатам:

– Кто старший?

– Ну я, – отвечает один из солдат.

– А имя и звание у тебя есть?

– Корпорал Левенгринской воинской корпорации Рудольф.