– Можно ли, в таком случае, считать, что все здесь присутствующие – продукт принудительной селекции? – уточнил я. – Наши родители, а до этого родители наших родителей, специально выбирали себе пару, чтобы сделать потомство сильнее.

– Династические браки, – кивнул лектор. – Но если сотню лет назад дворяне и аристократы выбирали себе пару по богатству и знатности, то сейчас этот фактор чуть отошёл на второй план. Правда, чаще всего богатство сопровождает силу. Но это уже частности. В любом случае – отношения между равными и поиск лучшего партнёра, это прагматизм, направленный в будущее.

– В данный момент человечество всё больше разделяется на две расы: на обычных людей и одарённых. Разрыв в силе, технологических возможностях, возможностях организма и умственной деятельности становится всё более заметен с каждым поколением, – продолжил учитель. – Если ещё восемьдесят лет назад сильным считался одарённый десятого ранга, освоивший щит и пресс, то сейчас это норма для получающих дворянство.

– В то же время разрыв между обычными людьми и одарёнными ведёт к тому, что в браках между ними всё реже появляются здоровые дети. Да и шанс беременности… – лектор покачал ладонью и чуть скривился. – Это обуславливает дальнейшее расслоение в обществе, в том числе и по имущественному показателю. Уже через два-три поколения самые сильные одарённые будут составлять менее одной сотой процента населения, и при этом будут владеть резонансом, который сейчас считается недостижимым, а одновременно с этим – более чем половиной всего имущества.

– Не последнюю очередь в этом окажут династические браки между сильнейшими родами Европы, Азии и ССШ, – продолжил преподаватель. – Это также станет следствием так называемых институтов многожёнства, узаконенного у нас, в Персии, Османской империи, Китае и Японии. Института свободного или открытого брака, как в ССШ и Британии, когда у одной официальной супружеской пары множество сторонних партнёров, а дети считаются только по мужской линии. И подобное…

– В результате, начавшееся в конце девятнадцатого века разделение окончательно сформировалось к концу Второй мировой войны. А сейчас, после получения новых свидетельств из зверских экспериментов ордена Асклепия, стало понятно, что на совершенно новый уровень выходит рождение нового человечества, – улыбнулся лектор. – Человека-творца. Человека-резонирующего…

– На этом на сегодня всё. Надеюсь, лекция была для вас полезной, в следующий раз мы попробуем взять отдельный временной период и более подробно разберём аспекты социально-экономического взаимодействия между одарёнными и обычными людьми, – сказал лектор, услышав звонок. – В течение месяца мы будем разбирать основы, чтобы вы сумели определить ваши приоритеты. У кого есть пожелания к следующему разу?

– Мы можем разобрать первые резонансные двигатели? – подняв руку, поинтересовался Краснов.

– Боюсь, я всё же по социально-экономической части, – развёл руками лектор. – Так что давайте ограничимся этими вопросами. Можем взять смутное время десятых-двадцатых годов двадцатого века, там есть что разобрать.

– Благодарю за небезынтересную лекцию, – сказал я, поднявшись. – Если не трудно, можем мы в следующий раз разобрать численный состав населения по одарённым и склонность к изменениям?

– Хороший вопрос, но боюсь, несколько преждевременный, – ответил преподаватель. – Я подумаю, как лучше подойти к этой теме. Всего вам доброго.

– Что хочешь выяснить? – спросила у меня Мария, когда лектор ушёл, а мы остались в аудитории, разделившись по кружкам интересов. Поступившие вместе с нами студенты посматривали в мою сторону, но подходить пока не решались. Может, потому что не хотели начинать знакомство первыми и навязываться, а может, потому что и без них толпа вокруг была довольно плотной.