– Приветствую вас, господа офицеры. Рад видеть вас на своих занятиях, – улыбаясь проговорил мужчина в военном кителе, который украшали несколько крупных орденов. Похоже, ректор решил подстраховаться, чтобы у меня не было повода сказать, что преподаватель – теоретик, ничего не понимающий в предмете, и таким нехитрым образом нам всем показывали, кто есть кто.

– Меня попросили провести курс вводных, обзорных лекций общего содержания, на тему политико-национального и экономического уклада империи, чтобы помочь вам определиться с выбором специализации, – продолжил учитель. – Учитывая глобальность затрагиваемых тем, мы не будем вдаваться в подробности. А так как чёткого плана нет, я начну с конца девятнадцатого века и общего устройства, останавливаясь на ваших вопросах и уточнениях. Ни у кого нет возражений?

Спросил он правда это не у зала, а глядя прямо на меня. Нужно признать, устроенный на экзамене демарш возымел неожиданную ответную реакцию. Нарушая все установленные нормы и правила, мне позволили самостоятельно выбрать предметы, которые я хочу посещать, и даже согласились поменять расписание преподавателей, так чтобы я всё успевал. Но с одним условием: вначале общий курс.

Сам того не желая, я попал в ситуацию, обратную той, что была в Суворовском училище. Теперь коррупция, кумовство и попытки выслужится играли мне на руку. Всё ради будущего императора, проявившего гонор. И, надо сказать, я уже начинал понимать, что Долгорукий, со своей попыткой давления авторитетом и уравниловкой со строгой субординацией по военным чинам оказался прав. Но и отказываться от собственных достижений так просто не мог.

– Хорошо, тогда начнём. Как вы знаете, территория Российской империи с начала двадцатого века неоднократно менялась. Во времена напряжённости десятых-двадцатых годов мы чуть не лишились Малороссии, Бессарабии и всей Малой Азии, – начал преподаватель, вышагивая вдоль доски. – Причины к тому были самые объективные. Расслоение общества, общее технологическое отставание в большинстве отраслей, некомпетентное руководство и, наконец, упадок дворянства.

– К середине десятых годов двадцатого века сложилась революционная ситуация, в которой крупные промышленники, торговцы и отдельные категории дворян объединились с армейскими кругами и выставили ряд ультиматумов правящему роду Романовых, – продолжил, покосившись на меня, учитель. – Несмотря на сегодняшнюю очевидность ошибочности таких действий, тогда это казалось полностью логичным, и страна начала перестраиваться, превращаясь в конституционную парламентскую монархию по примеру Британии и Швеции. Можете не записывать, это общеизвестные факты, которые вы сможете найти в любом учебнике.

– А вот вам факты, которые в учебниках стараются не упоминать. В середине десятых годов, почувствовав слабость центральной власти, почти семьдесят процентов малых народностей, органов местного самоуправления и даже администраций градообразующих предприятий пожелали обрести самостоятельность, – проговорил преподаватель, оглядев наши ряды. – Ни государственники, ни сторонники республики не учли желания больших народных масс.

– С невероятным трудом и путём огромных уступок удалось удержать страну от развала. Скорее всего, вы даже слышали докатившиеся до нас лозунги вроде: «Власть военным, землю крестьянам, заводы рабочим», – преподаватель едко усмехнулся, взглянув на вскинувшегося от этих слов Краснова. – Временному правительству пришлось пойти на уступки. И к середине двадцатых годов в стране фактически правила военная диктатура. Вероятно, спустя ещё лет пятнадцать-двадцать от старого дворянско-боярского сословия ничего бы не осталось. К счастью, никто не учёл фактора резонанса.