– Ничего не могу обещать, – улыбнулась Мальвина, протянув руку, но я чуть задержался, выискивая странности. Что-то за что мой взгляд мельком зацепился и сейчас упрямо заставлял раз за разом вновь просматривать список.

– А давно принято, что в академию поступают студенты из других стран? – наконец выделив странность, спросил я. – Вахамеди, это же тот принц, которого я захватил в плен во время сражения в Грузии?

– Тот был Атамаль, а этот Бамуджин, – заглянув в планшет, ответила Мальвина. – Ничего странного, академия и в самом деле лучшая в мире, и если персы решили признать своё поражение и прислать нам заложника, не сидеть же ему во дворце? Приличия не позволяют такое провернуть. Я бы на твоём месте больше беспокоилась о втором и третьих курсах, там есть представители из старых европейских домов. Хотя, конечно, вряд ли мы с ними скоро пересечёмся.

– Ещё и европейцы, – в тон супруги вздохнул я. – Ладно, может, и в самом деле не пересечёмся.

– Рад тебя видеть, доченька, – улыбнулся Илларион, когда Надежда вошла в комнату. – Ты как раз к столу.

– Спасибо, папа, – устало улыбнувшись, произнесла бывшая императрица и, обойдя всех по кругу, поцеловала его в щеку. – Дедушка, как ваше здоровье? Как ваши дела?

– Ты ведь не просто так спрашиваешь, верно, внучка? – нахмурившись уточнил Михаил Васильевич, весь день проходивший в большой задумчивости. – С твоим новым зятем много проблем, хотя учиться он даже не начал. Притащил с собой шестерых головорезов-простолюдинов, да ещё и девятого-восьмого ранга… где это видано?

– А что приёмная дочка Пети? – спросила Надежда, сделав вид, что вопрос её не особенно-то и волнует.

– Седьмой, – буркнул ректор высшей военной академии, и за столом наступила гробовая тишина.

– Значит, Пётр не врал, и её мать и в самом деле принцесса. – поджав губы, наконец, решила прервать затянувшееся молчание Надежда. – Жаль. В будущем это может стать проблемой.

– Это не такая большая проблема, как шестеро убийц-простолюдинов, с восьмым рангом, готовых порвать за своего главаря всех вокруг, – покачал головой Михаил. – Я видел, как они работают, словно родились вместе. А когда мне принесли отчёты… я ведь вначале не верил, думал бравада. Десятки трупов, внученька. И это лишь двум из них по девятнадцать – остальным того меньше.

– И что с того? – все еще не понимая к чему клонит дед, спросила Надежда.

– Для них убивать – это нормально, – поджав губы, объяснил Илларион. – Вот если тебя оскорбят, что ты сделаешь?

– Подставлю обидчика, договорюсь и сделаю так, чтобы он лишился доступа к высшему свету, – пожала плечами Надежда.

– А им плевать на высший свет, и они тебя просто прикончат, – жёстко ответил Илларион. – Вызовут на дуэль. Если не ответишь или сошлёшься на то, что вы разные слои общества – убьют и не заметят. Для них это нормально, вот что самое страшное. Они вчерашние дети, которым привили…

– Потому мы и не допускали раньше низшие слои общества в академию, – кивнул Михаил Васильевич. – Но тут у нас просто не остаётся выбора. А если мальчишка выполнит свою угрозу и продолжит так же скакать по рангам?..

– В чём дело, дедушка? Ты напуган? – с удивлением заметила Надежда.

– Он сжёг резонатор при удвоенном сопротивлении, – тихо ответил ректор. – При этом прибор показал седьмой ранг.

– Ну седьмой, не так страшно, – чуть нахмурившись, проговорила бывшая императрица. – Верно ведь?

– Дочка… с учётом сопротивления – это пятый в пике, – ответил Илларион, заставив женщину вздрогнуть. – Уже сейчас в империи всего пара десятков людей, которые могут сравниться с ним в силе. А ведь десятый он получил меньше года назад. Три месяца назад его диагностировали как восьмой.