– Патронов не жалеть! Потом дадите орудиям отдохнуть! Залп! – приказал я, прикрывая щитом только центр судна, куда до этого пробилось несколько снарядов. Расчёт оказался верным, и противник, подумавший, что нашёл нашу слабую точку, запустил в одно место сразу несколько снарядов главного калибра.

Грохот сотрясал авианосец, но за секунды ожесточённого боя нам удалось вывести из строя уже третье судно и не получить существенных повреждений в ответ. А главное – мы оттянули на себя внимание с куда более мобильных и опасных штурмовых корветов, которые, с марша вступив в схватку, прикончили один из крейсеров.

– Входящий сигнал от генерала Романа Суворова, – крикнула Ангелина, после закрепления Екатерины вернувшаяся на своё место.

– Врубай. На боковой экран, – кивнул я, продолжая отражать атаки врагов.

– Александр, где вы? – спросил чуть охрипший от команд Роман, и, мельком взглянув на экран, я отметил, что у него на мостике пробоина.

– Идём со стороны Финского залива. Уже вступили в бой, – тут же ответил я, и в этот момент судно снова тряхнуло. Снаряд не попал в мой щит, но взорвался у самого борта, чем заставил корабль ходить волнами.

– Плохо, – поморщился Роман. – Противник устроил серию терактов на производствах и выгрузил в порту десант. Гарнизон ещё держится, но, если не отбить эту атаку, союзный флот прибудет уже после того, как оборонительные сооружения перейдут под контроль врага. Они будут уничтожать нас нашим же оружием.

– Понял. Попробуем пробиться, – ответил я, мрачно наблюдая за тем, как растерявшийся в первые минуты противник слишком активно восстанавливает боевые порядки. Несмотря на потери их всё ещё было в несколько раз больше, к тому же они, наконец, поняли, что перед ними не тяжеловооружённый линкор, а всего лишь грузовое судно. Может, и крепкое, но недостаточно опасное, чтобы тратить на него все силы.

Под чётким командованием противники начали прикрывать друг друга от выстрелов, мгновенно срезав возможности нашей батареи. Сквозь тот шквал пуль, что устроили их орудия ПСО, не смогли бы пробиться даже орудия из главного калибра «Гнева империи». Но хуже всего было то, что их артиллерия переключилась на штурмовые корветы, не слишком манёвренные и обладающие худшим бронированием, чем вражеские крейсера, и наша эскадра уже понесла первые потери.

– Внимание всем. Закрепиться! – приказал я, перестраивая щиты. – Управление на меня. Полный вперёд!

– Вы что задумали, господин? У нас почти пятьсот человек на борту! – возмущённо крикнул Николай, пытаясь перехватить управление, но я, пользуясь полномочиями капитана, ограничил его действия и направил корабль прямым курсом на флагман противника. По крайней мере, именно этот тяжёлый артиллерийский крейсер, существенно превышающий размерами остальные суда, выглядел флагманом.

– Огонь из всех орудий! Стреляйте по флангам, чёрт вас подери! – приказал я, держа щиты над панцирем черепахи. Похудевшее на тысячу тонн грузовое судно оказалось резвее противника, безуспешно пытающегося убраться с нашего курса. Своего я добился, и теперь вся эскадра палила только по нам, стараясь сбить судно с обезумевшим капитаном, пока он не нанёс катастрофического вреда.

– До столкновения триста метров! Двести пятьдесят! – взяв себя в руки, отсчитывал расстояние Николай. – Господин, было честью служить с вами!

– Рано радуешься, мы ещё побарахтаемся! – усмехнулся я, меняя конструкт.

В последнюю секунду враги бросили попытки уйти в стороны и врубили все двигатели, стремясь подняться выше, но было уже поздно. Прогнанный через жерла реакторов и спирали усилителей резонансный сигнал искривился и выплеснулся наружу в виде стометрового прозрачного лезвия, вспоровшего брюхо крейсеру, словно остро наточенный нож рыбьи потроха.