Судя по всему, о нашей процессии доложили заранее, или просто увидели её из окон, ведь стоило подойти к зданию, как из зеркальных дверей нам навстречу выбежало не меньше двадцати воинов. И, в отличие от оборванцев, встречавших нас у трапа, это были настоящие воины. С автоматами и ручными гранатомётами, а один, особенно важный, вышел навстречу в пёстро разукрашенном резонансном доспехе. Только почему-то без шлема.

– Это твой бей? – спросил я, кивнув в сторону чванливого мужчины в чёрной чалме с торчащим сбоку пером.

– Это Услалан-бей, начальник стражи, – низко кланяясь, пояснил оператор.

– Ага, начальник стражи – уже хорошо, – усмехнулся я, жестом отпуская мужичка. – Уважаемый, говорят, ты зовёшься Усалан, не проводишь меня к вашему начальнику порта, а то на улице жарковато, да и ветер, разговаривать не слишком удобно.

– Кто ты, шайтан залётный, чтобы самому Чулай-бею с тобой разговаривать? Поклонись, попроси по-хорошему, и тогда я, может… – договорить он не успел. Поклониться – значит признать себя младшим, чего в моей ситуации делать было нельзя категорически: тут же на шею сядут и ножки свесят, а потом обдерут до нитки.

– Поклониться – это ты хорошо придумал, только чего же сам про вежливость забыл? – улыбнувшись, спросил я. – Поклонись.

– Я? – удивился начальник охраны, а потом заржал, словно я сказал что-то смешное. Некоторые солдаты поддержали командира, посмеиваясь, но большинство лишь ухмыльнулись и продолжали держать нас на прицеле. – Чтобы я кланялся какому-то залётному шайтану?

– Ага, ясно. Старость, наверное? Да и вообще, забыл, как это делается? – улыбнувшись, спросил я. – Не переживай, я напомню. Смотри, берёшь и…

Одной рукой я поставил щит, чуть ниже пояса стоящего перед нами главы гвардии, а второй активировал у него за спиной пресс. Первые мгновения ничего не происходило. Затем не прекративший смеяться Услалан вдруг покачнулся и, чтобы удержать равновесие, замахал руками, но это не сработало, его продолжало гнуть к земле. Тогда он постарался отклониться назад, прибегнув к помощи доспеха, но сервоприводы лишь бессильно взвыли, начали искрить, а затем лопнули, и начальник стражи замер, склонив голову и тяжело ухая.

– Вот, правильно, – кивнул я. – Вежливость – прежде всего. А теперь разгибайся и пошли к твоему начальству.

– Шайтан! Верни меня на место! Сделай, как было! – прохрипел глава портовой стражи, а его подчинённые в недоумении переглядывались, не решаясь первыми открыть огонь, но и не смея отойти от начальника. Можно было, конечно, всех их обезоружить, но это же сражу приставлять, караулить…

– Чувствую, совсем плохо у местного бея с подчинёнными. Не понимают, ни кто перед ними, ни что можно говорить дорогим гостям, а что нет, – вздохнул я, обходя скрючившуюся фигуру. – Идём, что-то мне подсказывает, что начальничка мы и без посторонней помощи найдём без проблем.

– Стой! Вернись! Шайтан алубын дах! – продолжал ругаться военный, когда к нему подбежали подчинённые. – Помогите!

– Они сами справятся, – ответил я на молчаливый укор в глазах Ангелины.

Зеркальные двери распахнулись, и я, наконец, вздохнул с облегчением. Здесь стояла прохлада и свежесть. На полную работали кондиционеры, а окна оказались затемнены и не пропускали ультрафиолет. И, что характерно, внутри нас тоже ждали. Но в этот раз не стража, а одинокая девушка в слишком короткой вызывающей юбке и с выражением полной покорности на лице. И что-то мне подсказывало, что вырядилась она совсем не как благочестивая женщина.

– К местному начальнику порта, – приказал я, и девушка, кивнув, тут же засеменила по коридору. Вот тут мы и столкнулись с первой проблемой, в здании не нашлось тяжёлого грузового лифта, а тот, что был, вместил лишь нас четверых.