– Ефим!

Командир этого недотёпы стоял чуть в стороне, скрестив руки на груди. На его лице играли желваки, а губы были плотно сжаты. Он был зол, и это не сулило мальчишке ничего хорошего. Услышав мой голос, Ефим обернулся и быстро подошёл к окну.

– Какого хрена здесь происходит? Кто этот щегол?

– Сергей ПроРысев, – Ефим встал таким образом, чтобы и парня видеть, и меня. – Прибыл вчера, чтобы сменить Петьку. До этого был на изнанке, на которую из Ямска можно попасть. Его впервые туда направили. И как по заказу случился прорыв второго уровня. Летяг много набили, но эти твари для нас лишними не бывают. Мы же почти и не продаём их, разве только очень ограниченно лечебные зелья, у нас же приготовленные.

Фыра не смогла затормозить на повороте и сбила с ног вышедшего из дома Кузьму. Тот шёл с полным ведром воды. Ведро взлетело вверх, а потом приземлилось точно ему на голову, предварительно окатив водой.

– Ах ты ж зараза пушистая! – заорал Кузя, но из-за надетого на голову ведра его голос звучал глухо.

– Сергею повезло, прямо на него на выходе из форта стая летяг налетела, – продолжил говорить Ефим.

– В мешочке макры? – я усмехнулся.

– Макры, – ответил сотник. – И я не представляю, как забрать этот проклятый мешочек у Фыры.

Тут Сергей сумел догнать наглую воровку, которая спёрла его первые макры, и теперь подступал к прижавшейся к дому рыси, уговаривая её.

Фырочка, отдай мне кристаллы, пожалуйста. Я тебе немного отсыплю, – ворковал егерь. Я же высунулся ещё сильнее и гаркнул: – Да что ты с ней нянькаешься?! Хворостину хватай и поперёк задницы!

Сергей и Ефим так на меня посмотрели! А, ну да, как можно рысь вдоль хребта? А то, что она совсем обнаглеет, их не трогало. Я вскочил на подоконник и спрыгнул с той стороны. – Ну всё, попалась! – и, подобрав с земли какую-то ветку, двинулся к Фыре.

Рысь смерила меня недовольным взглядом, выплюнула довольно пожёванный мешочек, а потом исчезла.

– Надо же, – я покачал головой. – Куда она, не в курсе?

– К котятам, – ответил Ефим. – Почему она этого не делает постоянно?

– Потому что ей больно, – я отшвырнул палку и потёр шею. – Лебедев исследовал этот феномен. Что-то с гормональным уровнем связано, и ей больно, когда она перемещается самостоятельно. Так что делает это Фыра крайне редко: только если мне грозит нешуточная опасность, ну или чтобы сбежать от меня и избежать вполне заслуженного наказания.

– Почему она позарилась на эти макры? Они же некрупные и слабенькие? – тихо спросил Сергей, всё ещё сидевший, опёршись одним коленом о землю.

– Фыра таким образом выказывала протест против произвола Марии Сергеевны, – я подобрал мешочек и бросил его парню. – Держи и не давай ей так нагло себя обворовывать. Ей это точно на пользу не пойдёт.

– Ваше сиятельство, Евгений Фёдорович, вы бы оделись, что ли, – перебил меня Ефим, отвлекая от покрасневшего Сергея. – А то как-то неловко, что вы в одних трусах прямо напротив ворот стоите. А вдруг придёт кто?

Как только он это произнёс, ворота открылись, и вошли Мамбовы. Вика закусила губу и отвернулась, а Олег посмотрел на меня и покачал головой.

– Меня всегда поражало твоё отсутствие стыда и такта, Женя, – крикнул Мамбов – Но мне всегда казалось, что в плане одежды ты всё-таки проявляешь большую педантичность и недаром считаешься законодателем моды. Или я что-то пропустил, и теперь вот это начнёт быстро распространяться по салонам?

– Мы с тобой произведём фурор, Олежа, появившись на каком-нибудь званом ужине в таком виде, – ответил я ему, сложив руки на груди и гордо вскинув голову.